Бриллиантовая пыль

— Дело Журавлевой забрали в ФСБ, — не дал договорить ему майор. — Сегодня после обеда явились прямо сюда, в управление, и приказали передать им все документы. Так что с нас, собственно, теперь взятки гладки. Вот так, старший лейтенант, там тоже не просто так штаны протирают. Углядели они что-то серьезное в этом убийстве, может, даже с алмазами связанное, как ты и предполагал. А это, сам понимаешь, уже дело государственной важности.

— Так, может, я…

— Не может! Мне приказано прекратить всяческие телодвижения по этому делу! — загремел Никоненко. — Возвращайся. Тут по перестрелке в казино новые свидетели объявились, надо своей работой заниматься. Нечего попусту тратить время.

— А что с Ивановой Ритой, успели проверить?

— Не знаю. Во всяком случае, Саватеев должен был федералам все передать.

— А Зоя? Журавлева Зоя?

— Все, Заморочнов, все. Федералы сами разберутся с ними со всеми. Тебе велено возвращаться. Ты больше в это дело не лезь, иначе мы тут все схлопочем, сам знаешь. Бери билет и дуй обратно в Москву, — коротко ответил майор и отключился.

Заморочнов не знал, радоваться или огорчаться такому неожиданному повороту. С одной стороны, если за расследование взялась ФСБ, то он был прав и это не простое убийство из личных мотивов. С другой — он уже проделал столько работы и теперь, когда разгадка так близка, отстранен от следствия. Он копался в этом деле, доставал и анализировал убэповские справки, строил догадки и версии, а в результате преступление раскроет какой-нибудь фээсбэшный майор типа Никоненко.

Сотрудники милиции, слышавшие этот разговор, сочувственно поглядывали на Алексея; он же стоял посреди комнаты, еще не понимая, что же ему делать… Потом рассеянно поблагодарил их за помощь и медленно поплелся к кассам вокзала. Глядя невидящими глазами на расписание поездов, Заморочнов неожиданно для себя самого вдруг принял решение: «А я ведь могу вернуться обратно самолетом. Так и быть, из своего кармана доплачу за билет, зато утром все же успею допросить Легостаева. Все равно выиграю время. А мобильник заряжать специально не буду, чтобы не доставали… И черт с ним, с выговором…»

В среду утром упрямец Заморочнов явился на контрольно-пропускной пункт СИЗО, находящегося на улице Попова. Здесь его ждало новое досадное разочарование: Легостаева только что увезли в прокуратуру. По поводу Зои, то есть Нины Журавлевой, кто-то из администрации тюрьмы сказал: да, приходила к подозреваемому такая женщина, документы у нее были в порядке, она адвокат. Но встречалась со своим подзащитным только один раз, больше ее здесь не видели. А адвокатов теперь у Легостаева целая свора — сегодня он уехал в сопровождении охраны и нового своего защитника, некоего Петрушина. Запрос из ФСБ? Нет не поступал, ничего такого не было…

Заморочнов сорвался в прокуратуру.

Там, у дверей здания, он увидел группу улыбающихся и пожимавших друг другу руки мужчин. Лицо одного показалось смутно знакомым даже издалека. Поддавшись безотчетному порыву, Заморочнов подошел ближе, показал свое удостоверение и, глядя ему прямо в глаза, спросил:

— Вы Андрей Кириллович Легостаев?

Высокий видный мужчина в чуть мятой, несвежей одежде, продолжая улыбаться, ответил:

— Да.

«Вот это номер…». Заморочнов узнал эти черты. На него смотрел человек, фотографию которого он видел в квартире Нины Львовны Журавлевой. Только волосы его были покрыты сединой и лицо выглядело несколько старше, а улыбка — все та же. Кажется, головоломка, мучившая его в поезде, начала обретать решение: Журавлева и Легостаев — любовники! Значит, вот за что она боролась — за своего мужчину!

— Я веду разыскные мероприятия по делу убийства в Москве нотариуса Нины Львовны Журавлевой. У меня к вам несколько вопросов. Мы можем поговорить?

Улыбка исчезла с лица Легостаева, оно застыло непроницаемой маской, губы сжались в жесткую полоску.

— Вы были с ней в близких отношениях? Давно?

Легостаев будто онемел.

— Она решала вопросы вашего освобождения? Или, наоборот, способствовала вашему аресту? — глядя на него, продолжал сыщик.

В ответ — ни звука, только пристальный, смятенный взгляд.

Тут вмешался мужчина в темном плаще.

— Андрей Кириллович, я запрещаю вам отвечать на его вопросы, — предупредительно сказал он.

— На каком основании? — обернулся к нему Заморочнов.

Мужчина продемонстрировал старлею свое адвокатское удостоверение.

— Я его адвокат. Прокуратура уже сняла с Андрея Кирилловича часть обвинений. Только что его освободили из-под стражи под залог.

— А я вовсе не по этому делу, — заметил Заморочнов.

— Тем более, — мгновенно отреагировал адвокат. — Если есть основания — вызывайте повесткой. Пойдемте, Андрей Кириллович. Нас ждут.

Но тот медлил, и старлей, видя, что его терзают сонмы противоречивых чувств, торопился вывалить на него свои вопросы: какой-нибудь да заденет за живое.

— Вы знаете, что именно Журавлева возбудила дело против Иноземцева? Как вы считаете, не мог ли он послать к ней убийцу? Или Иванов? Она хотела, чтобы он был свидетелем. Они вас посадили, эти двое?