Бриллиантовое ожерелье

– Я очень рад, что вы все собрались здесь, – продолжал человек. – Дело в том, что события последних дней рискуют весьма осложнить наши дела. Мы все были свидетелями того, какое нескромное любопытство проявили полицейские и какие бестактные вопросы они задавали. Это любопытство и расследование грозит создать серьёзные трудности нашему отлаженному механизму по сбору долгов…

Кое-кто засмеялся.

– Именно так, месье, – продолжал человек. – Случай с утопленником привлёк к нам гораздо больше любителей совать нос в чужие дела, чем мы можем допустить. И вы правы: при повышенном внимании к последним событиям мы не можем работать спокойно, пока полицейские кружат возле нас.

– Хорошо сказано, Сальваторе! – крикнул кто-то.

Сальваторе жестом попросил тишины.

– Но не стану тратить время на пустые разговоры. Сразу сообщу последние, утешительные новости. Похоже, инспектор Флебур не станет призывать подкрепление из центрального округа, и в ближайшее время хватка полиции ослабеет.

Гул одобрения прокатился по залу.

– Для тех из вас, кто не присутствовал на нашем предыдущем собрании джентльменов, – продолжал Сальваторе, – напомню кратко, что произошло. Этот парижанин, так называемый потерпевший кораблекрушение, которого нашли вчера утром на берегу недалеко от Сен-Мало, имел карточный долг. Он задолжал нам двести наполеондоров.

Мы с ребятами переглянулись. Сумма действительно весьма внушительная. Во всяком случае, достаточная, чтобы предугадать, что произойдёт дальше.

– Без учёта счетов двух гостиниц, в которых он останавливался.

– А известно теперь, как его звали, Сальваторе? – спросил кто-то из зала.

Человек на помосте заложил большие пальцы за жилет и усмехнулся.

– А не всё ли равно, как его звали! Он уже мёртв!

В ответ в зале громко рассмеялись.

– А наш долг, Макри? – спросил кто-то другой. – Если бы гостиница «Художник» должна была нам сорок наполеондоров, я сначала опустошил бы её винный погреб, а потом сжёг бы все шторы… А с мёртвого что возьмёшь?

Зал зашумел, и человеку, названному Сальваторе Макри, пришлось, прежде чем ответить, призвать собравшихся к порядку.

– Месье, пожалуйста, месье, успокойтесь! Всё под контролем! – заявил он, энергично, словно дирижёр оркестра, жестикулируя руками, унизанными перстнями. – Долг оплачен!

Когда публика немного успокоилась, Сальваторе Макри хлопнул в ладоши, и ему подали кожаную сумку. Он открыл её и продемонстрировал всем присутствующим её содержимое. В ней оказалось множество банкнот разного достоинства.

– Эти деньги я получил у нашего друга-ювелира в Париже на рю де Темпль в обмен на бриллиантовое ожерелье, которое мадам Мартиньи любезно передала на пользу нашего дела! – воскликнул Сальваторе Макри под общий гул одобрения, поднявшийся, когда он показал банкноты. – Спокойно, месье, спокойно! Мадам Мартиньи мы, разумеется, благодарны, но прежде всего воздадим должное акробатической ловкости покойного месье Пуссена – или же Ламбера… потому что именно под этими именами он представлялся, желая проникнуть с крыши в её дом и украсть для нас ожерелье. И должен сказать, очень досадно, что мы так поздно узнали об этом его акробатическом таланте. Работая на нас, он мог бы опустошать квартиры некоторых других наших богатых посетителей, не так ли?

Присутствующие рассмеялись.

– Но, к сожалению, его карьера – карьера никудышного картёжника и замечательного акробата – закатилась. Помолимся за него, месье, помолимся! А теперь перейдём к цифрам, которые, конечно же, интересуют нас больше.

Он поднял сумку и опять показал присутствующим её содержимое.

– Я, разумеется, уже удержал мои комиссионные и символическую сумму, которая понадобилась, чтобы убедить двух наших друзей в полиции помешать расследованию, что они сделали весьма охотно, так как рады были досадить этому хлыщу инспектору Флебуру. Того, что осталось, с лихвой хватит покрыть расходы, которые мы все понесли, развлекая нашего гостя с двойным именем. Здесь почти шестьдесят золотых наполеондоров! – воскликнул человек в сером, завершая свой монолог.

В ответ в качестве одобрения прозвучала целая серия крепких выражений и ругательств, каких я не слышала ещё никогда в жизни и которые лишь подтвердили – если и была в этом необходимость – криминальный характер собрания джентльменов.

Проникнув сюда в тот вечер, наша троица – Шерлок, Люпен и я – сразу узнала немалую часть интересующей нас истории, и теперь каждый из нас достраивал недостающие связи.

В этом полуразрушенном здании скрывался подпольный игорный дом, который контролировал итальянец в сером – Сальваторе Макри. Здесь облегчались карманы богатых отдыхающих, искавших развлечений. И похоже, у этого заведения имелись далеко не прозрачные отношения с большинством городских гостиниц. Полиция тоже получала свой навар. А человек, найденный на берегу, видимо, настолько задолжал этим знатным рыцарям лёгкой наживы, что ему пришлось украсть драгоценность у мадам Мартиньи, чтобы расплатиться с ними.