Бриллиантовый берег

— Я подвел ее, и госпожа Лазич меня уволила. Велела до ее приезда ничего не предпринимать, с минуты на минуту она будет здесь. Сказала, перевезет Давида в местную больницу, ему уже готовят палату; пробудут там до утра, а после, скорее всего, уедут домой. Если Давида разрешат транспортировать.

— А ты?

— Буду собирать вещи, чтобы отправить в Мостар. Завтра тоже уеду.

Катарина была растеряна, убита новостями. Теперь ей была понятна причина грубоватого поведения Боба, которое она приписала ревности и попытке вторгнуться в ее личное пространство. Бобу требовалась дружеская поддержка, а что он получил вместо этого?

«Мы друг другу — никто!»

— Боб, это так ужасно.

Он пожал плечами.

— Главное, Давид жив. Надеюсь, полностью оправится. Я еще не все тебе рассказал. Народу в номер набилось полно: медики, служащие, служба безопасности, даже полиция. Многие слышали шум, грохот, вот и вызвали. Кто-то в суматохе уронил айтрекер. Я нашел его на полу. Прибор разбился. Сомневаюсь, что его можно починить.

Плечи Боба опустились.

— И Давида не уберег, и в том, что дорогой и важный аппарат сломан, косвенно виноват. Как бы то ни было, я рад, что Давид уедет отсюда. Похоже, он представляет угрозу для зла, которое здесь поселилось. Он что-то знает, и ему не дали рассказать об этом, уничтожив айтрекер.

Катарина тоже не могла не подумать об этом.

— Отчетливо помню, что положил аппарат в центр стола, подальше от края. Сам по себе свалиться на пол он не мог. Что-то в треклятом отеле дважды пыталось убить Давида. И лишило возможности…

Боб осекся и весь подобрался, глядя вперед.

— Сюда идет госпожа Лазич. Тебе лучше уйти.

— Но я могу подтвердить, что ты не…

— Перестань, ничего говорить не нужно. Все, пока. — Боб бегло посмотрел на Катарину и двинулся навстречу матери Давида.

Катарина повернулась и поискала ее взглядом. Узнала сразу и безошибочно, хотя никогда прежде не видела, — по закрытой одежде, худобе, изможденности. Стоять и разглядывать госпожу Лазич было недопустимо, общаться с нею Боб запретил, поэтому Катарине ничего не оставалось, как войти в холл отеля.

Поднявшись к себе в номер, она взяла телефон и обнаружила несколько пропущенных. Три были от Боба, и Катарину кольнуло раскаяние. Но при этом пришла мысль, что, ответь она на звонок, пришлось бы бросать все и возвращаться в отель. Тогда не было бы дивных мгновений, которые ей довелось пережить.

«Неужели я не имею права побыть беззаботной, счастливой? Почему я убеждена, что всем должна: матери, отцу, мачехе, работодателям, теперь вот Давиду и Бобу?»

Кроме Боба, ей звонили еще дважды, причем совсем недавно. Номер был незнакомый. Катарина задумалась, кто бы это мог быть. По работе?

Не успела она сказать себе, что нужно будет — перезвонят, как телефон в ее руке разразился призывной трелью.

— Слушаю, — проговорила Катарина.

— Это Анастасия, — тихо отозвалась трубка. — Простите, вы заняты. Думаете, что за назойливый кретин трезвонит и трезвонит, никак не уймется.

— Я уезжала на прогулку и забыла взять телефон. Только что возвратилась. Как вы, Анастасия? Собиралась зайти к вам, проведать.

«Врушка! Врушка!»

— В самом деле? — обрадовалась женщина. — Не могли бы вы тогда прийти прямо сейчас?

Катарина пообещала.

Дверь номера оказалась не заперта. Внутри было сумрачно и холодно: хозяйка задернула плотные шторы и включила кондиционер на полную мощность. Катарине показалось, что она шагнула в погреб. Кожа покрылась мурашками.

— Заприте дверь, будьте любезны. Я ждала вас, поэтому заранее открыла, — произнесла Анастасия.

Катарина не сразу ее заметила: женщина сидела в кресле в дальнем, темном углу. Посреди номера стояли три больших чемодана.

— Уезжаете? — спросила Катарина, защелкивая замок.

— У меня оплачена еще одна неделя, но да. Уезжаю. Утром. Потому и попросила вас прийти сейчас. Присаживайтесь.

Анастасия кивком указала на диванчик слева от себя. Перед ним стоял стеклянный столик, на столике — бутылка минеральной воды, сухие крекеры и зеленые яблоки.

— Угощайтесь. Простите, у меня нет сил поухаживать за вами.

— Я не голодна, спасибо, — отказалась Катарина. — Вам хуже? Что сказал врач?

Рассмотреть лицо Анастасии в полумраке не удавалось. И неудобно пялиться, если человек явно этого не желает.

— Хуже? — Анастасия хрипло рассмеялась. — Не знаю, что сказать. За день я превратилась из молодой женщины в старую развалину. Местный врач лепечет дурь про витамины, питательные маски, аллергию и диету. Мой косметолог отказывается со мной говорить после того, как я наорала на нее и выслала фотографии. Она считает, я издеваюсь над ней: таких радикальных, как она выразилась, изменений быть не может. Человек не способен стариться с такой скоростью. Шут с ней, с этой бабой. Только и умеет, что выкачивать из людей деньги. Никакого толку от нее. Теперь я знаю, в чем дело, поэтому и позвонила, позвала.

Катарина почувствовала, что ее начинает бить дрожь (вовсе не из-за студеного кондиционированного воздуха). Захотелось уйти, стало страшно, словно женщина в кресле была не живым, нормальным человеком, а чудовищем из сновидения.

— Но почему вы…