Бриллиантовый берег

— Да, — с облегчением произнесла Катарина, — родители Сары не могут поверить в смерть дочери. Я была не очень близка с сестрой, сам понимаешь, она дочь от второго брака отца; наши матери… — Катарина умолкла на секунду. — Миа хорошая, хотя моя мама не выносит ее, не может простить отца. Миа убита горем и…

— И ты хотела помочь. — Богдан положил ладонь на ее руку. — Ты славная, отзывчивая, исключительная девушка. Я сразу понял это. В первый же миг.

Их глаза встретились. Богдан наклонился к Катарине, и их губы слились. У поцелуя был вкус моря, солнца и винограда; она почувствовала, что голова ее кружится, а изнутри поднимается разноцветный огненный вихрь.

Когда они отстранились друг от друга, Богдан чуть слышно произнес:

— Прости, если это было неуместно. Я слишком тороплю события, да?

Катарина тихонько засмеялась.

— Как приличная девушка, я должна возмутиться? Похоже, не выйдет: момент для пощечины упущен.

— Какое облегчение! — Его глаза смеялись.

— А еще мне стоило бы строго сказать, что я не целуюсь с теми, с кем знакома менее месяца и…

— И?

— И ты будешь шокирован, но это почти правда.

Катарина посмотрела на свои пальцы, собираясь с мыслями.

— Я не очень-то быстро схожусь с людьми. После неудачно закончившихся несколько лет назад отношений решила, что… Что вряд ли в моей жизни будет подобное. Даже лучше, чтобы не было. Как Шрек говорил, помнишь: «Одному спокойнее».

Богдан вновь бережно и нежно прикоснулся к ее руке.

— У меня были точно такие же мысли, пока мы не познакомились.

Катарина чуть сжала в ответ его пальцы.

— До аварии я встречался с девушкой. Ее звали Марией. Мы любили друг друга, по крайней мере, я так считал, потому что был влюблен. Мне казалось, будущее безоблачно, а я — хозяин своей судьбы. Занимался любимым делом, был весьма популярным и подающим большие надежды художником; мои работы успешно выставлялись и хорошо продавались. И, конечно, у меня была Мария: девушка редкой красоты, которую я боготворил, на которой собирался жениться. Наверное, возгордился, поставил себя выше бога и людей, как говорится. Думал, поймал волну, так будет всегда.

Исповедь давалась Богдану непросто.

Он выпустил руку Катарины, сделал глоток вина, взъерошил волосы.

— Можешь представить: вся жизнь в один миг (это не преувеличение) падает в пропасть и вдребезги разбивается? У меня так случилось. Когда очнулся на больничной койке, с момента аварии прошло около двух месяцев. В течение часа мне довелось узнать, что мать с отцом погибли в аварии, а Мария бросила меня, когда врачи сказали, что я, возможно, не выйду из комы. А если и выйду, то останусь инвалидом. Мария решила, ей ни к чему такая обуза. Прелестная возлюбленная навестила меня в больнице трижды, потом перестала приходить, а через месяц начала встречаться с моим университетским приятелем. У меня остался только брат. Филип не бросил меня. Он один верил, что я встану на ноги.

— Филип замечательный, — с чувством проговорила Катарина.

— Лучший. О таком брате можно только мечтать. Это он поставил меня на ноги. Наплевал на прогнозы медиков, забрал из больницы, перевез к себе в Неум. Уверял, что дома, вне больничной атмосферы, на морском берегу я сумею поправиться. Филип так в меня верил, что я не мог его подвести. — Богдан посмотрел на Катарину с виноватой улыбкой. — Думаешь, что он несет? Профан, в самом деле одичал: нашел, о чем говорить с девушкой на первом свидании! Сижу и жалуюсь на жизнь.

— Ты вовсе не жаловался, — запротестовала Катарина. — Неужели я похожа на поверхностную барышню, с которой нельзя говорить откровенно?

Он серьезно смотрел на Катарину.

— Ты похожа на девушку, которая мне очень нравится.

У нее перехватило дыхание.

— Богдан, я…

Он замахал руками.

— Стоп, стоп! Ничего не говори, прошу тебя! Я не собираюсь давить на тебя, форсировать, требовать взаимной симпатии. Лучше искупаемся!

И они купались, хохотали, плескались в теплых ласковых волнах, загорали, болтали обо всем на свете до самого вечера. Лишь когда солнце приблизилось вплотную к морской глади, готовясь окунуться в воду, молодые люди засобирались в обратный путь.

Катарина чувствовала приятную усталость, расслабленность в каждой мышце, словно были сняты многолетние зажимы, растворилось в благодатной воде напряжение.

«Я Афродита, родившаяся из морской пены. Родившаяся заново, — подумала Катарина. — Ох, какая безвкусица!»

Мысль рассмешила, и Богдан, увидев улыбку на ее лице, улыбнулся в ответ. Чудный день, море и солнце; мужчина, похожий на сказочного принца. Все было идеально, и все же, когда берег был совсем близко, они готовились причалить, поставив точку в этом путешествии, Катарина призналась себе: тревожное чувство возвращается.

Было почти семь вечера: поездка продлилась намного дольше, и Катарина подумала, что без нее здесь случилось нехорошее.

«Глупости! Это всего лишь пожизненное желание все контролировать. Ты попросту разучилась отдыхать, доверять мужчине, позволять ему отвечать за тебя!»

Однако, к сожалению, Катарина не ошиблась.

Плохое произошло, и они убедились в этом, подойдя к отелю.