Бриллиантовый берег

— Слава богу, с ним все окей. Дело в другом. «Бриллиантовый берег» опасен. Госпожа Лазич привезла алфавитную доску, Давид рассказал много важного. У него есть версия того, что могло случиться с твоей сестрой.

Катарина тихо ахнула.

— Догадка похожа на правду. Надо выяснить все, нельзя оставить как есть, люди гибнут и будут продолжать умирать. Выслушай нас и…

В трубке молчали.

— Ты там? — забеспокоился Боб. — Катарина?

— Да, — шепотом отозвалась она. — Я в номере. Нас могут подслушивать. Кругом уши! Не говори ничего. Выйду из отеля к морю, перезвоню.

Катарина сбросила звонок. Мы стали ждать, и минут через семь она позвонила. Говорила громче, кроме ее голоса, слышался шум волн, визг детей, смех, музыка. Приморский курортный город жил обычной жизнью.

— Я уезжаю, — сказала Катарина. — Когда ты позвонил, собирала вещи. Не могу здесь оставаться.

— Погоди, ты узнала что-то? Что?

Она издала странный звук: не то всхлип, не то сдавленный смех.

— Того, что призраки разгуливают, прошлое и будущее смешались не пойми как, с людьми разная жесть творится, недостаточно?

Боб расхаживал по номеру, держал телефон возле рта.

— Ты об этом давно узнала, помнишь? — рассудительно проговорил он. — Не думала уезжать, собиралась расследовать. Еще что-то стряслось?

Катарина помолчала, а потом спросила:

— Ты говорил, тебе надо со мной поговорить. О чем?

Боб быстро пересказал Катарине, что нам стало известно. Упомянул про то, что «Бриллиантовый берег» кишит призраками, про буклет. Про Бегичей, которые не могут быть ни при чем.

— Филип точно все знает. Насчет Богдана не уверен, — подытожил он.

После недолгой паузы Катарина произнесла:

— Выходит, мы с Давидом догадались практически одновременно. Вчера я листала буклет. Выпила вина, мне не спалось. Просто от нечего делать, представляешь? Давид — умница. Золотая голова.

— Что там написано? — замороженным голосом спросил Боб.

Я был рад, что додумался, и мне хотелось узнать детали. Но вместе с тем хотелось закричать: «Не желаю слышать!» Предполагать, что чудовища существуют, по-своему весело. Но узнать наверняка, получить доказательства — это угроза твоему рассудку.

— Погоди, прочту. На телефон сфотографировала. «Я пришел в дом Твой, получил кров под Твоей крышей. Благодарю и признаю Тебя своим Господином. Признаю власть Твою, Твое величие. Отдаю Тебе душу свою, вверяю себя, свое настоящее и будущее, свою жизнь и смерть. Ты Господин мой, Ты волен отныне распорядиться мною, поступить по своему разумению».

— Господин? — спросил Боб. — Как это понимать?

— Откуда я знаю? Мне плевать! — Недавно Катарина шептала, а теперь кричала. — Это слишком… Зловеще и тупо! Я сожгла буклет и убираюсь отсюда. С меня хватит!

Она засмеялась — некрасиво, визгливо, а следом заплакала. Похоже, влюбилась в Богдана, как Боб влюбился в нее саму, но поняла, что ничего у них с Бегичем не выйдет, он мутный и, возможно, страшный тип. Катарине горько, она чувствует себя обманутой.

Почему люди не могут влюбляться исключительно в тех, кто любит их? Насколько проще все стало бы! Ни безответной, неразделенной любви, ни страданий.

Ага, мысль детская, наивная.

Катарина продолжала кричать, и голос ее несся по палате, отпружинивал, отскакивал от стен.

— Сборище психов! Или сектантов. Может, они методы НЛП используют или наркотики подсыпают. Или еще что. А я-то хороша! Мачеха в жилетку поплакалась, я и рада стараться. Журналист-расследователь! Курам на смех. Спасибо, наигралась.

Боб стал успокаивать Катарину, убеждать, что отъезд не поможет. Если есть подпись, обещание дано, следовательно, наступят и последствия. Он был очень убедителен, и ее слезы, крики потихоньку стихли.

— Не лучше ли попробовать изменить ситуацию?

— Что ты предлагаешь? — спросила Катарина, шмыгая носом.

— Я видел, как сотрудница отеля принесла буклеты в архив. По-моему, их не утилизируют, а хранят. Рассмотреть не удалось, но вроде там стоят полки с буклетами. Может, есть и еще что-то ценное, стоит взглянуть.

Она обдумала его слова и произнесла:

— Извини, Боб. Вела себя, как полная дура. Хуже даже. Как трусиха. Давид не испугался, а я… Стыдоба. Мою сестру убили, а человек… — Она поперхнулась. — Богдан мне врал, использовал. Кто знает, чего добивался, что им от нас нужно.

— Не извиняйся. Я и не думал тебя осуждать.

— Знаю, что не думал. Таков уж ты, Боб. — Катарина вздохнула. — Я сама себя сужу. Короче, я знаю, как попасть в архив. Сегодня у нас с Богданом были планы, я все отменила с перепугу, сказала, что больна, хотела смыться по-тихому. Позвоню ему, напрошусь в гости. Я видела у них в доме ключницу, в ней должен быть универсальный ключ от всех помещений отеля. То бишь ключ точно есть, Богдан говорил. Найду его, добуду и дам знать. Вы еще не выписались? — Не дожидаясь ответа, она неслась дальше: — Можете находиться в отеле на законных основаниях. Встретимся возле архива часов в шесть.