Бриллиантовый маятник

За два дня до начала заседания Алексей Иванович получил билет — приглашение на слушания — это Карабчевский постарался. Вообще, открытые судебные процессы по громким уголовным делам собирали массу желающих попасть в зал заседаний, но это удавалось далеко не всякому. Распределением посадочных мест в зале занимался председательствующий на процессе судья. Обычно по пять мест выделялись представителям Правительствующего Сената, Министерства юстиции, Штабу Корпуса жандармов, а также Министерству внутренних дел. Не менее трёх билетов запрашивало Министерство двора. Определённое количество мест оставлялось для командированных на процесс представителей прессы, тем большее, чем больше заявок от редакций газет и журналов поступало. На процесс по делу об убийстве Сарры Беккер было направлено более 60 журналистов, это был рекорд того времени! Разумеется, допуск на процесс получали все близкие родственники потерпевшего и подсудимых, изъявившие желание наблюдать за ходом судебных слушаний. Также существовала так называемая «прокурорская и адвокатская бронь», размер которой варьировался от величины зала, отведённого под процесс. В свободную раздачу всем желающим направлялось сравнительно небольшое число посадочных билетов, никак не более сотни. Между тем, некоторые громкие процессы последней трети 19 столетия собирали в Санкт — Петербурге такие толпы жаждущих попасть в зал суда, что перед ними меркли самые фантастические театральные аншлаги.

Шумилов знал об этом не по наслышке и потому по достоинству оценил любезность адвоката. Неотложных дел у Алексея Ивановича в конце ноября 1884 г. не существовало, и он с радостью решил воспользоваться возможностью своими глазами понаблюдать за ходом процесса — это было во всех отношениях лучше, нежели читать потом о суде в газетах, пробираясь сквозь дебри рассуждений не всегда грамотных и корректных журналистов.

Судьёй был определён Председательствовал столичного суда А.М. Кузьминский, обвинение поддерживал товарищ окружного прокурора И.Ф. Дыновский. Поверенным гражданского истца от имени Ильи Беккера, отца убитой девочки, вчинившего Мироновичу иск на 5 тыс. рублей, был присяжный поверенный Н.М. Соколовский. Оправдались худшие предположения Карабчевского — в одном процессе сводились сразу трое обвиняемых, не объединённых до преступления в единую банду: Миронович, Семёнова и Безак. Сторона обвинения исходила из того, что заявление Екатерины Семёновой о её непричастности к убийству Сарры Беккер полностью соответствовали действительности; прочие утверждения Семёновой игнорировались. Поэтому Мтиронович обвинялся в убийстве, Семёнова — в непредотвращении убийства, а Безак в недонесении об убийстве. Помимо этого Семёнова и Безак обвинялись в кражах и укрывательстве краденого. Последний довесок представлялся весьма странным, поскольку получение вещей из кассы Мироновича в качестве платы за молчание, юридически некорректно было считать кражей. Тем не менее, именно с таким букетом обвинений Семёнова и Безак выходили на этот процесс.

У каждого из обвиняемых был свой адвокат, а то и не один: И. И. Мироновича защищали Н.П. Карабчевский и В.Ф. Леонтьев; Е.Н. Семенову — С. П. Марголин; М. М. Безака — Л. А. Базунов. Это были достаточно известные юристы. Участие их в этом деле определялось не столько весомостью гонорара (поскольку, откровенно говоря, с Семёновой и Безака нечего было взять), сколько громкостью и скандальной известностью дела. Успешная защита на таком процессе могла принести большие дивиденды адвокату опосредственно, т. е. в виде всеобщей известности и укрепления деловой репутации. Впрочем, даже проигрыш был не особенно страшен адвокатам, поскольку процесс сам по себе был прекрасной рекламной кампанией.

Алексей Иванович появился в здании Петербургского окружного суда за 10 минут до начала заседания и обнаружил, что зал уже битком набит; ажиотаж вокруг этого процесса был необыкновенным.

Ввели обвиняемых. Миронович выглядел заметно похудевшим (костюм сидел на нём уж чересчур свободно), как — то враз постаревшим, но держал себя со сдержанным достоинством. Семёнова была в черном, наглухо застёгнутом платье, с гладко подобранными волосами; держалась она строго — вызывающе. «Уже отросли», — подумал Алексей Иванович о ее волосах. В течение последующих часов он несколько раз ловил на себе её долгий, испытующий взгляд. Безак держался от неё обособленно, ни разу не посмотрел в сторону бывшей любовницы; он был весь как — то по — особенному подобран и прям. Алексей Иванович с интересом рассматривал этого «сердцееда», и ничего примечательного, действительно сильного и выдающегося не находил в его заурядном облике. разве что рост гораздо выше среднего, но только и всего. Шумилову в эту минуту вспомнились слова его мудрой тетушки: " В человеке важна харизма. Ежели она есть — его будут любить, независимо ни от внешности, ни от нравственных достоинств, ни даже от богатства и успеха.» И где же она, эта пресловутая харизма, в этом альфонсе?