Бриллиантовый маятник

— Какие странные вопросы Вы задаете одинокой женщине, Алексей Иванович, — не давала подруге вставить даже слово затараторила бесцеремонная Марго, — ну при чем здесь юбка в клетку? Гораздо интереснее что под…ха — ха — ха… Уверяю, Вы были бы поражены необычностью открывшейся картины… ха — ха — ха…

Женщины захохотали прямо — таки истерично.

— Да и нет вовсе у меня такой юбки! — сквозь смех проговорила Галина, — Да я, знаете ли… люблю, чтоб оборки и рюши. А клетку не ношу из принципиальных соображений, — она подавилась новым приступом смехом, при этом черные полукружья её глаз превратились в полосочки, а рот растянулся во все лицо. «Того и гляди слезы брызнут, — подумал Шумилов, — что она тогда станет делать со своим накрашеным лицом?» Женщины вроде бы не казались сильно пьяными, но производили впечатление совершенно неадекватных людей.

— А насчёт сумки? — напомнил свой вопрос Шумилов.

— Сумка? Так вы сумку ищете? нет у меня такой сумки… Но я знаю, у кого есть и сумка, и клетчатая юбка именно такие, как вам надо. Была у меня одна подруга, ну, не подруга даже, а так — знакомая, мы с ней вместе в больнице лежали. Помнишь, Марго, в конце апреля, когда я 2 спектакля пропустила?

— Помню — помню, расскажи господину Шумилину, как в этой больнице тебе первый раз довелось попробовать морфин и что из этого вышло… ха — ха — ха.

Последовал новый взрыв хохота, причём Галина, не справившись с собою, сползла со стула на пол, держась руками за живот. Ситуация была явно ненормальной: Шумилин в происходящем не видел ничего смешного и даже не улыбался, а женщины буквально задыхались от смеха.

— У неё как раз была такая, черная, с костяными ручками сумочка, — преодолев, наконец, приступ смеха продолжила свой рассказ Галина, — Я ей ещё советовала, говорила, зачем тебе эта сумка? из этих костяных ручек можно отличные украшения сделать — браслет, серьги — модный гарнитур получится. И даже ювелира хорошего предлагала, а она… нет, не понимают люди своей выгоды! — с сожалением протянула кафешантанная дива.

— И как же звали эту вашу подругу? — спросил Шумилин.

— Да не подругу, а знакомую просто, — поправила его собеседница, — Звали её Катя, Екатерина Верейская. Она такая несчастная, такая несчастная! Ах..! Она дочь князя Верейского, но её в детстве похитили — да, такое случается у людей благородных — и родители долго не могли её найти, да так и умерли. Представляете, у неё жених был — князь, миллионщик, красавец, её любил до беспамятства. («Прям как наши кавалергарды», — буркнула Марго) И надо же — прямо перед свадьбой с ним случается страшное происшествие — он на охоте падает с лошади — и ах! бьётся насмерть!

«Глупость какая — то, совершенно в духе французских романов», — подумал Шумилов, но вслух этого, разумеется, не сказал, а, напротив, изобразил на лице сочувственное изумление.

— Да, таковы трагические удары фатума, — совсем уж театрально произнесла Галочка. «Из какой — нибудь пьесы», — подумал Алексей Иванович, — «Не достаёт только заламывания рук».

— И что же Ваша знакомая? Как она перенесла утрату? — спросил Алексей Иванович у примолкнувшей было рассказчицы.

— О, ужасно, ужасно! Она ходила по палате как самнамбула, она потеряла всякий интерес к жизни! У меня тоже тогда был… сложный период…

— У нашего Галчёнка приключился нервный срыв, — воспользовалась замешательством подруги Марго, — Артисты так ранимы! При наших эмоциональных нагрузках это совсем неудивительно! Мы, актрисы, просто сгораем в горниле страстей! Мы как сосуды, наполненные…

— А как выглядела ваша подруга? Она, наверное, красавица? — подначил Алексей Иванович. По опыту он знал, сколь нестерпима для женщины, жаждущей нравиться, похвала в адрес другой женщины.

— И вовсе нет, она хоть и стройна и миниатюрна, как я, но у нее нет моих роскошных каштановых волос («Скорее рыжих», — отметил про себя Шумилов) и моей алебастровой кожи.(" Уже ли эти карикатурные белила она называет алебастровой кожей?» — мысленно съехидничал Алексей). Поглядите — ка, её даже загар не берет! — актриса горделиво задрала рукав халата, обнажив костлявую руку до локтя. — А она такая… смуглая, чернявая, на еврейку похожа. Или армянку. И волосы черные, и глаза.

— Скажите, Галина Яковлевна, а вы общались с ней после больницы?

— Да, она приезжала потом ко мне несколько раз, в мае. А летом у нас в театре отпуск, и мы все разъезжаемся по разным ангажементам, иногда в летнюю антрепризу пригласят… Одним словом, с июня я с ней не виделась. Да оно, может, и к лучшему. Знаете, говорят, бывает дурной глаз? Как посмотрит такой глаз на человека или на предмет, и обязательно с ними что — нибудь эдакое нехорошее приключится. Дурной глаз должен быть обязательно черным. Так вот, мне кажется, у этой Екатерины Верейской как раз такой, — Галочка даже трагически понизила голос и перешла на громкий шепот, казалось, она старалась напугать саму себя.

— Да неужто?! — встряла Марго, — Выпьем ещё, наливайте скорее, герой осады Плевны!