Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало

Дыхание Арсена пахло еле уловимым запахом сигарет и ментоловой резинки, и это было так восхитительно интимно, что Валька послушно приоткрыла рот, давая ему возможность вдохнуть свое дыхание и краем уходящего сознания благословляя себя за то, что мудро почистила зубы после ужина.

А дальше в сознании начался провал. Она ощущала его язык у себя во рту и подставляла ему свой, а время летело мимо них со скоростью железнодорожного экспресса. Вспыхивали и гасли в мозгу мысли о том, что их могут увидеть соседи, но они все равно не отрывались друг от друга, захваченные в плен древним, как Вселенная, инстинктом, заставляющим не разжимать объятия.

«Я сейчас умру», — подумала Валька. И решительно оттолкнула цыгана в сторону.

К ее неудовольствию, он повиновался почти мгновенно. Отодвинулся на сиденье и замер.

— Не знала, что ты куришь, — сказала Валька, чувствуя, что говорит глупости.

— Я редко… За компанию, — отрывисто ответил Арсен, и она скорее почувствовала, чем увидела, что он дрожит.

— Поехали ко мне, — предложил цыган изменившимся голосом. Наверное, ей нужно было возмутиться, как того требовало приличие и женская гордость, но всех собранных сил хватило лишь на то, чтобы пискнуть:

— Что мы там будем делать?

Цыган сдавленно вздохнул. «Господи, какую чушь я несу, — мельком подумала Валька. — Я ведь хочу этого не меньше, чем он! Какого черта я ломаюсь!»

— Мы не будем делать ничего такого, чего ты не захочешь сама, — витиевато ответил Арсен, и Валька поразилась тому, как хорошо он держит себя в руках. Кровь ударила ей в голову, и она спросила безо всяких реверансов:

— Ты меня хочешь?

— Господи… Да! — ответил цыган, не раздумывая. — А ты меня?

— Ужасно! — ответила Валька, теряя остатки самоконтроля и молясь только о том, чтобы не найти их как можно дольше.

И не успела она собраться с мыслями, как машина взвизгнула колесами и рванулась с места. Валька приоткрыла оконное стекло, но холодный воздух не отрезвлял ее, а только помогал выдержать новую отсрочку. Она повернула голову и посмотрела на цыгана. Его лицо было таким жестким и напряженным, что на минуту Валька испугалась. Но тут он повернулся к ней, и она увидела в его глазах то же бездумное нетерпение, которое обуяло ее. И успокоилась.

Она не поняла, куда они приехали. Она вообще не следила за дорогой. Не помнила, как выглядел его дом и на какой этаж они поднялись. Все это были только досадные помехи по пути к широкой кровати, на которую они рухнули прямо в верхней одежде.

Она утратила всю свою самостоятельность и независимость, которую дают хорошее образование, прочитанные книги и образ жизни цивилизованной современной семьи. Валька покорно помогала цыгану стаскивать с себя одежду, стискивала зубы, наступая на остатки стыдливости, возникающие совершенно ни к месту, и стонала от нетерпеливого желания соприкоснуться с горячей мужской кожей. И он торопился не меньше. Срывал с нее и себя одежду вместе со всеми вбитыми в них представлениями о приличиях и цивилизованности, отвечал ей короткими стонами и почти закричал от счастья, прижавшись к ее свободному от одежды телу своим — горячим, сильным и нетерпеливым. И не осталось времени ни на нежность, ни на демонстрацию хорошей техники и опыта. Все произошло мгновенно, по-сумасшедшему нетерпеливо, бездумно и правильно. Потому что они слишком долго подавляли свои желания и обманывали друг друга сильной выдержкой.

Сознание, однако, вернулось намного позже. Уже потом, обнимая двумя руками горячее и влажное тело цыгана, Валька подумала: «Неужели?»

И засмеялась от облегчения и радости.

Она не поняла, понравилось или нет ей это безумно быстрое сближение. Она даже не поняла, испытала ли она оргазм. Но чувство, пришедшее вслед за близостью, было таким спокойным, сильным и теплым, что не осталось места никаким сомнениям. Она поступила правильно.

Арсен пошевелился, услышав ее смех. Сделал движение, чтобы скатиться с ее тела на кровать, но Валька обеими руками крепко обняла его и удержала. Не позволила.

— Привет, — шепнула она прямо в твердые мужские губы.

— Привет, — раскрывшись, шепнули они в ответ, и Вальку снова обдало запахом табака и жевательной резинки. И слабым запахом пота и наслаждения.

Они одновременно рассмеялись и обнялись крепче. «Господи, какое счастье», — мелькнуло в Валькиной пьяной голове, и она подставила Арсену губы для поцелуя.

Поцелуй был ласковым, долгим, совсем не похожим на предыдущий. Но Валька упивалась этой нежной усталостью, сбывшимися желаниями и чувством странного покоя, снизошедшим на них. Они одновременно глубоко вздохнули и снова рассмеялись.

— Не может быть! — сказала Валька.

Арсен ничего не ответил и принялся блуждать по ее лицу легкими, почти невесомыми поцелуями. Валька закрыла глаза, благодарно подставляя себя под его губы, как подставляют тело ласковому летнему солнцу.

— Я думала, ты никогда не решишься, — призналась она.

— А я думал, ты не хочешь, — ответил цыган.