Бриллианты безымянной реки

– Содержимое заветной канистры несколько поубавилось. Заметь: спирт водой мы не разводили. Выпили. Кто-то запел нашу любимую песню «Река Вилюй течет», а потом Архиереев, выпивший больше других, завел разговоры на запретную в общем-то тему…

Я сидел напротив Цейхмистера, натянутый, как струна. Молчать! Не прерывать и, тем более, не возражать! Тогда он скажет всё. Сам скажет, как мой давешний мучитель. И если его рассказ окажется многословным, если он будет изобиловать подробностями мученической жизни моего отца, я обязан стерпеть. А потом…

– Архиереев рассказал нам множество подробностей, в правдивость которых здесь и сейчас в благоустроенном московском кабинете за бокалом хорошего коньяка трудно будет поверить, но там, в тайге, когда слышишь голос Вилюя, шумящего на перекатах, всё воспринимается иначе. Архиереев рассказывал историю строительства трассы Якутск – Колыма, участка до Усть-Неры, последних 1042 километров, которые строили заключённые. Собственно, это несколько историй. Например, такая история, о кладе. Один из строителей каким-то образом утаил несколько килограмм добытого им лично золота. Золото он спрятал и будто бы даже назвал кому-то координаты клада. Хорошая байка для кладоискателей, правда? Архиереев плёл эти байки с дальним прицелом, ведь в нашем отряде было несколько геологов из Амакинской экспедиции. Такие ребята найдут тебе и иголку в стоге сена. Конечно же, они заинтересовались, насели на Архиереева, а тот в отказ. Дескать, сам координаты клада не знаю, но знаю имя человека, которому расстрелянный зэк их назвал…

Голос Цейхмистера гудел. От геологических баек у костра он перешёл к разговору о моей матери, о нашем возвращении из ссылки, о той самой пощёчине в Елисеевском гастрономе, где папаша нашей Аннушки заведовал отделом мясной кулинарии. Я уже предвкушал дальнейший, путаный с многочисленными и многословными отступлениями рассказ о нашей дальнейшей жизни от пощёчины до настоящего момента. Борясь с навалившейся дремотой, я уговаривал себя не горячиться, но ясно и толково формулировать вопросы, касающиеся судьбы моего отца – Гамлета Тер-Оганяна.

– Не горячись. – Цейхмистер, как обычно, читал мои мысли. – Я о судьбе Гамлета Тер-Оганяна и толкую!

Вот! Опять моё имя слетело с этих ядовитых уст.

– Я назвал не твоё имя, но имя человека, с которым ты себя отождествляешь, твоего биологического отца.

И тогда я всё-таки сорвался:

– «Биологический отец»! Какое гадкое выражение!

– Пусть так, но я твой настоящий отец, твой воспитатель и ты обязан мне верить. Рассказывая о строительстве трассы Колыма, Архиереев несколько раз упомянул твоё имя.

– Моё?!!

Цейхмистер молчал. Читая по моему лицу, он улыбался. Его улыбка ширилась.

– Он так и сказал: «Гамлет Тер-Оганян», – проговорил он наконец.

Цейхмистер едва ли не смеялся в голос. Его потешало моё изумление!

– Не горячись, мой мальчик! – отсмеявшись, повторил он. – Архиереев упомянул имя твоего отца в тот момент, когда рассказывал о кладе, безвестно похороненном на обочине трассы Колыма в 1949 году. Якобы хозяин клада назвал его место расположения только Гамлету Тер-Оганяну и больше никому.

– Мой отец знает, где клад!!! Сколько же там может быть золота?

– Что-то около пяти килограмм. Кажется, так сказал Архиереев.

– Кажется? Такие вещи надо знать наверняка!

Цейхмистер протянул через стол руку, словно хотел растрепать мою причёску. Он часто так делал, когда я был ребёнком, и я любил этот его жест. Но теперь он показался мне чрезмерно фамильярным. Цейхмистер мне не отец и не имеет права… Меня раздражало в нём всё, и более остального – фальшь его улыбки, которая теперь казалась печальной.

– Мне до тебя не дотянуться, – проговорил он. – А килограммы злата мы обсуждали в 1958 году. Столько воды с тех пор утекло… четырнадцать лет! Однако Архиерееву может быть известна судьба твоего отца, раз уж он его упоминал.

– Адрес! Ты дашь мне его адрес, если только ты не последний мерзавец! Потому что если б это было не так, то ты сам поинтересовался бы судьбой моего отца!

– Не последний, – эхом отозвался он. – Но адрес мне не известен. Возможно, он всё ещё живёт в посёлке Ч., а может быть, и уехал куда-то…

– Узнай. Помоги мне. Ты же всё можешь! Позвони куда следует. Ты же знаешь, как заставить этого Архиереева рассказать мне всё…

– Именно! Мне многое под силу, потому что я – мерзавец.

– Мерзавец ли тот, кто даёт доверчивым людям советы не поступать в ущерб себе? Мерзавец ли тот, кто, совершив дурное, не пытается списать вину на другого? Мерзавец ли тот, кто, будучи наделён незаурядным умом, не использует его для обмана простаков из корысти? Вот ты считаешь меня мерзавцем, а я всего этого никогда не делал…

– Товарищ Цейхмистер!.. Отец!..

– Хочешь совет? Хочешь найти Гамлета Тер-Оганяна?

– Да!