Бриллианты шталмейстера. Белое золото

«Провинциалы, побывавшие в Берлине шестидесятых годов, положительно не узнают его теперь, потому что на берегу мутной Шпрее уже не прежняя резиденция прусского короля, а столица Германской империи, своей культурой, удобствами жизни и внешним видом слишком непохожая на прежний проезжий городок средней Европы.

Огромный приток населения со стороны, сосредоточение политической и духовной жизни, развитие промышленности и торговли – все это резко изменило физиономию Берлина, создав на месте старого новый город.

Город строится и разрастается, захватывая в свою черту окрестности и предместья, где еще так недавно стояли домики поселян. На их месте возвышаются теперь четырех- и пятиэтажные дома богачей, построенные, конечно, не для удовольствия самого хозяина, но с целью отдачи под квартиры».

(Городская жизнь в столицах Западной Европы. Берлин: Н. К. Сибиряк; СПб., 1901.)

Из-за хлопот с оформлением нового паспорта[11] и виз Мечислав Николаевич смог выехать в Европу только в Ильин день и прибыл в Берлин вечером 3 августа нового стиля.

На этот раз ни подушки, ни одеяла он с собой брать не стал, о чем сильно пожалел – от границы, в целях экономии, ехал в третьем классе и за двенадцать часов пути весь измучился на жестком сиденье.

С вокзала «Берлин-Фридрихштрассе» извозчик в черном цилиндре отвез его в Hotel-garnis «Wieland», где Кунцевич снял комнату в полторы марки. Дорога так измотала его, что, наскоро поужинав в ближайшем пивном ресторане, коллежский секретарь завалился спать, хотя по петербургскому времени не было еще и десяти вечера.

Утром следующего дня он прокатился на Александерштрассе, где в адресном столе Полицайпрезидиума, уплатив 25 пфеннигов, получил справку о месте жительства нужного ему лица. Мечислав Николаевич отыскал неподалеку почтовую контору с красным фонарем у входа и надписью «Rohrpost», купил там за полмарки Rohrpost-карту с оплаченным ответом, заполнил ее своим красивым почерком и отправил. Письмо понеслось поподземным пневматическим трубам, проложенным вдоль улиц города, и уже через сорок минут лежало на столе у адресата, а через полтора часа питерец получил ответ. Было воскресенье, старший брат разыскиваемого по службе занят не был и поэтому согласился встретиться с сыщиком в ресторане «Löwenbräu», на Шарлотенштрассе, 50.

Герхард Гуттентаг оказался плотным низеньким мужчиной лет сорока. Он слушал Кунцевича, попивая баварское, не перебивал и задал первый вопрос только тогда, когда Мечислав Николаевич закончил.

– Значит, вам нужен не мой брат, а его приятель?

– Да, но ваш брат – последний человек, с кем общался этот юноша.

– И вам непременно нужно найти Георга?

– Непременно.

– Да, далеко же вам придется ехать, чтобы его найти. Он в Бразилии.

– Где? – Кунцевич аж встал со стула.

– В Рио-де-Жанейро. Недавно прислал мне оттуда письмецо и свою карточку. Будто бы она мне нужна! Я захватил их с собой, не хотите ознакомиться?

– Мне бы очень этого хотелось.

– Тогда вот, прошу. – Немец достал из кармана пиджака конверт и протянул его коллежскому секретарю.

На фотографии из конверта был изображен мужчина в белоснежном костюме и канотье, стоявший под пальмой у мраморной ограды на фоне чудесного парка во французском стиле. В самой глубине снимка видны горные вершины, внизу напечатано типографским способом: «De Brasil con amor!» Оборот фотографической карточки был девственно чист – никаких намеков на изготовившую ее мастерскую.

«Ну вот и все, – подумал Мечислав Николаевич. – На Бразилию мне командировочных не видать как собственных ушей». Он положил карточку на стол и осмотрел конверт. К удивлению коллежского секретаря, он не обнаружил на нем ни одного бразильского почтового штемпеля – только английские и немецкие.

Затем сыщик развернул письмо. Оно было длинным, и Кунцевич не мог осилить его.

– Я не силен в немецком, едва разбираю несложные печатные предложения, а здесь рукописный текст… – Он виновато посмотрел на собеседника.