Брионн

Джеймс Брионн вынул из внутреннего кармана сигару, откусил кончик и прикурил. Затем, щурясь от дыма, выкинул спичку и посмотрел ей вслед, в ту сторону, откуда они только что пришли. С каждым часом он становился все более хмурым, настороженным и замкнутым. Давно надо было остановиться и осмотреть тропу за спиной, но он все откладывал. Он все чувствовал, как в нем поднимается знакомая прежняя ярость — чувство, которое после войны он испытал всего раз или два. Оно пробудилось в ту страшную ночь, когда, вернувшись из Вашингтона, он увидел свой дом догорающим в предрассветных сумерках. Это чувство не покидало его в те месяцы, когда он не мог думать ни о чем другом, кроме одного: найти убийц.

Теперь он знал, что они у него за спиной. Они там, позади, идут этой тропой.

Даттон Маури рассказал Брионну о своих подозрениях, и теперь в нем опять поднималась эта глубокая страшная ярость, которая никогда не угасала окончательно. Было в нем что-то от древнего викинга, берсеркера, который, отбросив к черту всю осторожность, очертя голову кидается вперед с мечом в руке, думая только об одном — как зарубить врага. Дивайн знал об этом качестве Брионна и боялся за него. И Грант тоже боялся…

А теперь они были где-то здесь, эти люди, которые напали на его дом, которые виновны в гибели его жены. Люди, от которых его сын прятался в пещере и которые теперь преследовали их.

И они его догонят. Он уже решил для себя, что даст им такую возможность. Где-нибудь немного подальше он подыщет подходящее место, остановится там и будет ждать.

Он медленно затянулся сигарой. Теперь недолго ждать… Может, сегодня, ближе к вечеру, или завтра утром.

Но он хотел, чтобы они знали, что их ждет. Чтобы они не питали иллюзий на этот счет.

Сбоку от тропы лежал серый плоский камень. Спешившись, Брионн поискал вокруг сожженного молнией дерева и вскоре нашел несколько угольков. Подняв их, он склонился над камнем.

Через минуту-другую он вскочил в седло и поехал дальше.

Люди Алларда услышали, как он выругался. Подъехав поближе, они увидели камень.

Он был установлен вертикально, прямо у них на пути, на нем было три слова:

Я ВАС ЖДУ.

Тьюли смотрел на надпись с тревогой.

— Как ты думаешь, что он хочет сказать?

— Выходит, он знает, что мы здесь, — сказал Хоффман.

— Не нравится мне все это, Котт, — проговорил Пибоди, — совсем не нравится.

Коттон поднял глаза от надписи и взглянул вперед, туда, куда вели следы. Вслух бы он этого никогда не сказал, но ему это тоже не нравилось. Теперь не могло быть и речи о том, чтобы застать их врасплох. Они готовы к схватке. Взгляд Коттона пробежал по неровным склонам гор, охватил вздыбленные осыпи мелких камней тут и там. Здесь они могут спрятаться где угодно. Засесть среди скал — и ждать.

— Что это значит? — опять спросил Тьюли. — Где он ждет? И зачем?

— Надо отдать ему должное, — сказал Пибоди. — Не похоже, чтобы он был напуган.

— Их там два мужика, девчонка и мальчишка-сопляк. И все, — отрубил Коттон. — И дальше они не пойдут.

— У них там чертовски крепкий мужик, — сказал Хоффман. — Говорят, до войны он воевал с индейцами.

— Ты никак боишься? — издевательски спросил Пибоди. — Да он сидит там, как енот, которого собаки загнали на верхушку дерева! Ему крышка!

Коттон еще раз взглянул на камень:

— Ну ладно, — сказал он, — пошли. Пора его кончать.

Они тронулись в путь, осматривая каждый куст у дороги. Теперь они ехали очень осторожно, взгляды их тревожно рыскали по склону горы. Одно дело — идти по следу, чтобы в подходящий момент устроить засаду и захватить врага врасплох, и совсем другое — ехать и знать, что он лежит где-то там, среди камней с винтовкой и держит тебя на мушке.

Хоффман отставал. Для такого дела он был слабоват в коленках. Он никогда не считал себя лихим суперменом, хотя и пережил пару стычек с индейцами, как почти любой мужчина здесь, на Западе. А то, что он знал о Джеймсе Брионне, вовсе не вселяло в него оптимизма.

Банда растянулась. Путь их зигзагом уходил вверх, к перевалу.

Эта надпись на камне не давала Коттону покоя. Зачем было это делать? Останавливаться, писать — терять время? Он не находил этому разумного объяснения.

Эта мысль не оставляла его, на душе у него скребли кошки. Сам он ничего подобного никогда бы не сделал, и то, что так поступил Брионн, озадачивало и тревожило. Что-то за этим кроется.

Коттон посмотрел вверх, на скалы. Там сколько хочешь удобных мест, чтобы спрятаться, и хорошего стрелка с винтовкой так просто не выкуришь из этих камней.

Однако никто пока не стрелял. Подъем становился все круче, проход все уже. Теперь им не было видно, что там вверху, а прямо перед ними тропа резко ушла вниз, и они оказались в небольшой котловине. Справа от них склон горы обрывался вниз — он был слишком крут для лошади.

А всего лишь в двух милях от них выше по склону горы Миранда Лофтен остановилась, натянув поводья. Она не знала, куда ехать дальше: впервые за все это время не смогла найти ориентиры, о которых рассказал ей Роди Бреннан, а тому, в свою очередь, Эд Шоу.