Читаем Британия. Краткая история английского народа. Том I полностью

От этих внутренних реформ внимание Генриха было внезапно отвлечено вопросом о престолонаследии. Его сын Вильгельм Этелинг, как нежно звали сына своей Матильды англичане, с толпой дворян сопровождал Генриха, когда тот возвращался из Нормандии, но «Белый корабль», на котором он находился, отстал от остального флота, в то время как молодые дворяне, возбужденные вином, свесились с корабля и прогнали своими насмешками священника, явившегося дать обычное благословение. Наконец, хранители королевской казны ускорили отправление корабля, и усилиями пятидесяти гребцов судно быстро двинулось к морю, но у выхода из гавани оно вдруг ударилось о подводный камень и моментально пошло ко дну.

На флоте услышали страшный крик, раздавшийся среди ночной тишины, но лишь утром роковая весть дошла до короля. Он упал без сознания наземь и с тех пор никогда не смеялся. У Генриха не было другого сына, и все его внешние враги ободрились, так как теперь его естественным наследником стал сын Роберта. Но король ненавидел Гийома и любил единственную оставшуюся у него дочь Матильду; она была замужем за императором Генрихом Пятым, но после смерти мужа вернулась к отцу. Генрих объявил ее своей наследницей, хотя занятие трона женщиной казалось странным феодальному дворянству. Несмотря на это, король заставил дворянство и духовенство присягнуть Матильде как их будущей государыне и вместе с тем обручил ее с сыном единственного врага, которого он действительно боялся, графа Фулька Анжуйского.

Глава VII

АНГЛИЯ И АНЖУ (870—1154 гг.)

Чтобы понять историю Англии при анжуйских королях, сначала надо познакомиться с самими анжуйцами. Характер и политика Генриха II и его сыновей были таким же наследием их рода, как и широкие равнины Анжу. Судьбы Англии готовились в истории графов Анжу, постепенно по мере того как потомки бретонского лесника становились повелителями не только Анжу, но и Турени, Мена и Пуату, Гаскони и Оверни, Аквитании и Нормандии, наконец, королями завоеванного нормандцами великого государства.

Легенда об их предке возводит нас ко времени Альфреда, когда датчане так же опустошали берега Луары, как и берега Темзы. На самой границе Бретани, в полосе, спорной между ней и Францией, жил в тяжелую годину Тортульф Лесник, полуохотник-полуразбойник, жил, не зная никакого закона, в лесах близ Ренна. В суровой лесной школе он научился «поражать врага, спать на голой земле, выносить голод и лишения, летний зной и зимнюю стужу и не бояться ничего, кроме худой славы». Помогая королю Карлу Лысому в его борьбе против датчан, лесник приобрел себе много земель по Луаре, а его сын Ингельгер, изгнавший датчан из Турени и всей земли к западу от нее, которую они опустошили и превратили в обширную пустыню, стал первым графом анжуйским.

Весь этот рассказ составляет плод фантазии какого-нибудь певца XII века, и первым графом анжуйским, которого знает история, был на самом деле Фульк Рыжий. Он сблизился с герцогами Франции, тогда все ближе придвигавшимися к престолу, и получил от них в награду графство Анжу. История его сына представляется какой-то мирной идиллией среди военных бурь их дома. Фульк Добрый был единственным анжуйцем, который не вел войн. Он любил участвовать в хоре певчих Турского собора и называться «Каноником». Однажды за вечерней в день святого Мартина, граф в одежде духовной особы пел на клиросе, когда в церковь вошел король Людовик Заморский. «Он поет, точно поп», — засмеявшись, сказал Людовик, когда придворные с насмешкой указали ему на графа «каноника». Но у Фулька был готов ответ. «Знайте, государь, — написал он Людовику, — что невежественный король не более чем коронованный осел».

На самом деле Фульк не был святошей; он был дельным правителем, устанавливавшим повсюду в разоренной стране мир и правосудие. Ему одному из его рода люди дали прозвище Доброго. Сын Фулька, Жоффруа Серый кафтан, был по характеру не более чем смелым воином и сделался почти вассалом своих могущественных соседей — графов Блуа и Шампани. Эта зависимость была грубо нарушена его преемником Фульком Нерра, или Черным. То был величайший из анжуйцев; в нем мы впервые можем заметить типичный характер, который его потомкам суждено было с роковым постоянством сохранять в течение двухсот лет. У него не было естественных привязанностей. В молодости он сжег на костре свою жену, и предание рассказывает, как он вел ее на смерть, одетый в праздничное платье. В старости он вел ожесточенную борьбу со своим сыном и, победив, подверг его такому унижению, которое люди приберегали для злейших врагов. «Ты побежден! Ты побежден!» — кричал старик в жестокой радости, когда Жоффруа, взнузданный и оседланный, как вьючное животное, вымаливал себе прощение у ног отца.

Перейти на страницу:

Все книги серии Народы земли

Похожие книги

100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное