Британия в новое время (XVI-XVII вв.)

В Тайном совете столкнулись два видных политика, герцог Кларендон и Энтони Эшли Купер, получивший впоследствии титул графа Шефтсбери. Оба они обладали замечательными способностями, имели сильный характер, но были совершенно разными людьми. Шефтсбери окунулся в революционные события, когда ему было восемнадцать лет. Впоследствии он так сказал об этом: «Я уже не стремился к миру, но нашел себя в буре». Эшли сражался на стороне «круглоголовых», затем сотрудничал с Кромвелем. Будучи одним из вождей пресвитериан, он имел влияние на Монка и способствовал Реставрации. Чтобы подняться к высотам власти, ему потребовалось время, но в середине 1660-х гг. он был еще сравнительно молод [129] и твердо знал, чего хотел. Среди тех, кто работал в правительствах и Протектората, и Реставрации, Шефтсбери был самым влиятельным. Никто лучше него не разбирался в политических идеях своего времени. Хотя Шефтсбери был лидером пресвитериан, он так же хорошо понимал позицию индепендентов. Вот почему в Совете он был первейшим защитником веротерпимости и, несомненно, поддерживал короля во всем, что тот предпринимал в этом направлении. Он всегда помнил об армии и знал, как ее использовать. Он также внимательно относился к проблемам лондонского Сити, прекрасно помня, какую решающую роль сыграл этот район в великих событиях недавнего прошлого. На протяжении всего правления Карла II Шефтсбери защищал Сити, а Сити стоял за него. Законодательная деятельность Кавалерского парламента раздражала Шефтсбери не меньше, чем короля, но ни тот, ни другой не могли ни теоретически, ни практически противостоять воле парламентского большинства.

В течение первых семи лет правления Карла герцог Кларендон оставался первым министром.

Этот умудренный опытом государственный деятель мужественно боролся с распущенностью двора и самого короля, с интригами королевских любовниц, со скудостью доходов, с нетерпимостью палаты общин. Ему также пришлось столкнуться с интригами Генри Беннета, фаворита Карла, ставшего Государственным секретарем и графом Арлингтоном. Яркая личность, Арлингтон играл важную роль в политических делах периода правления Карла. «Он был самонадеянным и дерзким человеком, — писал об Арлингтоне его современник, епископ Вернет, — и более других понимал короля и обладал искусством управлять его настроением». Дочь Кларендона Анна Хайд, фрейлина принцессы Оранской Марии, старшей дочери Карла I, сумела завоевать сердце брата короля, герцога Йоркского, и, несмотря на всевозможные препятствия, вышла за него замуж [130]. Таким образом, первый министр, в жилах которого не было ни капли королевской крови, стал тестем наследника английского престола. Его внуки могли унаследовать трон. Думая об этом, знать сгорала от зависти. Самому Кларендону, похоже, изменило чувство скромности.

Приобретение порта Танжер как части приданого Екатерины Браганза заставило правительство обратить взоры на Средиземное море и торговлю с Востоком. Денег катастрофически не хватало, так что защитить Танжер от мавров и обезопасить средиземноморскую торговлю, которой постоянно угрожали пираты, можно было только при соблюдении строжайших мер экономии. Захват Кромвелем Дюнкерка потребовал дополнительных расходов и обходился казне ежегодно 120 тысяч фунтов, что составляло десятую часть всех доходов казны. Кромвелю, мечтавшему о вторжениях английских войск в Европу с целью защиты протестантизма, Дюнкерк представлялся бесценным плацдармом.

Политика тори, однако, уже была ориентирована на торговлю и колонии в Новом Свете, а не на какие-либо акции в Европе. По совету Кларендона Карл продал Дюнкерк Франции за 400 тысяч фунтов. Эта сделка, сама по себе весьма разумная, снискала осуждение в обществе.

Кларендона обвинили во взяточничестве. Большой дом, который он строил для себя в Лондоне, стали насмешливо называть «дюнкеркским домом». Слухи о том, что, продавая Дюнкерк, Кларендон нагрел руки, были несправедливыми, но и много лет спустя, когда Дюнкерк стал гнездом французских каперов, англичане вспоминали имя Кларендона с не самыми лучшими чувствами.