Британия в новое время (XVI-XVII вв.)

На «Поле золотой парчи» [9] возле Гине всю Европу ослепил блеск рыцарских турниров, пиршеств, разноцветных палаток и одежд. Это был последний парад средневекового рыцарства. Как говорили, многие аристократы «носили на своих плечах мельницы, леса и лужайки». Но Генрих и Франциск так и не стали друзьями. И действительно, Генрих уже вел переговоры с врагом Франциска, новым императором Священной Римской империи Карлом V, который незадолго до того сменил на троне своего деда, Максимилиана. В Гине он попытался превзойти Франциска как в демонстрации богатства, так и в хитрости и ловкости дипломатии. Полагаясь на свою огромную физическую силу, Генрих неожиданно вызвал Франциска на борцовский поединок. Французский монарх молниеносно провел захват и бросил противника на землю. Побелевший от ярости Генрих не упал — его поддержали. Хотя церемонии продолжались, он уже не мог простить Франциску личного унижения и продолжал искать других союзников. Через месяц Генрих заключил альянс с императором, лишившись, таким образом, права на французские выплаты. Когда император объявил войну Франциску, английские деньги были быстро и без пользы растрачены на экспедицию в Булонь и субсидии наемникам, состоявшим на службе у императора. Вулси пришлось искать другие доходы. Когда Кент и восточные графства поднялись против новых взиманий, введённых Вулси на второй год войны, король притворился, что ничего не знает об этом налоге. Правительство было вынуждено спешно отступить, так и не доведя кампанию до конца. Тогда же Вулси получил согласие Генриха тайно сделать Франциску предложения о мире.

Именно эти мирные инициативы стали для Вулси роковым просчетом: спустя всего шесть недель, 24 февраля 1525 г., армии императора одержали над французами решающую победу у Павии в Северной Италии. После этого сражения весь Апеннинский полуостров оказался в руках Карла V. Италия попала под влияние Габсбургов и оставалась в зависимости от них вплоть до наполеоновских войн. Сам Франциск I оказался в плену, Франции были навязаны тяжелейшие условия мира, а Англия не получила ничего от дележа добычи. Генрих больше не мог играть определяющую роль в Европе. Очевидно, что вина за это поражение лежала на Вулси, и король решил, что предоставил кардиналу слишком большую свободу действий. Он настоял на том, чтобы посетить новый колледж Крайст-Черч, который Вулси сооружал в Оксфорде и которому предстояло стать самым крупным и самым богатым в университете. Прибыв туда, Генрих поразился тому, какие огромные средства тратятся на строительство.

«Странно, — заметил он кардиналу, — что вы нашли столь много денег на ваш колледж и не сумели добыть достаточно, чтобы завершить мою войну».

До этого случая король благоволил к Вулси. В 1521 г. он отправил на виселицу герцога Бэкингема, незаконного сына Ричарда III, чтобы обезопасить своих наследников от притязаний других претендентов на трон. Преступление Бэкингема состояло в том, что он возглавил оппозицию. Большую часть недовольных составляли выступившие против королевского фаворита Вулси и лишенные своих привилегий аристократы. Но после Павии Генрих стал задумываться. Возможно, решил он, Вулси следует принести в жертву ради сохранения своей популярности. Большой проблемой для Генриха стали отношения с Екатериной. В 1525 г. ей исполнилось сорок лет. Видевший ее пятью годами раньше в Гине французский король Франциск посмеялся над ней в кругу своих придворных, назвав «старой и уродливой». Как и многие испанки, она быстро созрела и так же быстро состарилась; было ясно, что она уже не в состоянии родить королю сына. Либо парламент примет закон, назначающий наследником трона внебрачного сына Генриха, герцога Ричмонда, которому было тогда шесть лет, либо королевой станет дочь Екатерины Мария (ей шел тогда десятый год), которая впервые займет трон со времен Матильды [10]. По-прежнему оставались сомнения в том, может ли по английским законам женщина наследовать трон. Стерпит ли страна правление женщины? Не окажется ли Мария такой же, как ее мать — ограниченной и нетерпимой? Такая королева подошла бы, может быть, Испании, Франции или Австрии, странам, имеющим большие армии, но подчинятся ли ей свободные англичане, которые повиновались Генриху VII и Генриху VIII потому, что хотели этого — ведь в стране нет армии, если не считать охраны в Тауэре? Сумеет ли Мария править в присущей Тюдорам манере, опираясь не на силу, а на милость?