Британская интервенция в Закавказье. Группа «Данстерфорс» в борьбе за бакинскую нефть в 1918 году

Заранее были изданы подробные приказы по вопросу о выводе войск, которые довели до сведения всего личного состава. Оставалось лишь указать в последнем приказе час, в который должен начаться отход, и фланг, с которого он должен начаться. Но даже при всех предусмотренных непредвиденных обстоятельствах операция была сопряжена с очень большими рисками, а шансы на успех невелики. Попытка вывести войска из боя сама по себе является рискованным шагом и, вероятно, при активных действиях противника приведет к катастрофе. К счастью, можно с уверенностью сказать, что наш враг не проявлял особой активности. Затем, когда весть о нашем предстоящем отступлении распространится по всему городу, все население будет считать нас врагами, и моим войскам придется с боем прорываться по улицам к кораблям. И наконец, я был убежден, что, как только мы выйдем из гавани, правительство прикажет своему флоту открыть по нам огонь.

До 4 часов дня я считал, что слабый лучик надежды еще остается. Так мало нужно, чтобы победить врага, которого на двенадцать часов загнали в тупик, — и это после того, как он захватил ключевые позиции. Но к этому часу последний проблеск надежды угас при известии о том, что попытка вновь собрать войска для контратаки полностью провалилась. Так что последний приказ войскам был отдан. Отступление должно было начаться с правого фланга, в 8 часов вечера, под прикрытием левого фланга, где Северный Стаффордширский полк должен был продержаться еще час, до 9 часов вечера.

Больных и раненых из берегового госпиталя перевели на борт «Курска» и «Або». Также приняли меры, чтобы новые раненые доставлялись из перевязочных пунктов прямо на борт. На наиболее важных углах улиц как можно незаметнее выставили пикеты, чтобы оказать помощь отступающим войскам в случае преследования их толпой, а все входы на пирс надежно заблокировали.

Теперь дело оставалось только за честью и совестью. Я заранее предупредил диктаторов, что, когда решу, что настал подходящий момент для эвакуации, я без дальнейших предупреждений выведу свои войска. Следовательно, я действовал бы правильно, если бы поступил в соответствии с этим и ускользнул бы без всякого предупреждения. Но на войне никогда не бывает ничего определенного, и после нашего отъезда могут произойти чудеса, которые позволят жителям — если им представится такая возможность — удержать город; а тайное отступление, оставляющее бреши на наиболее важных участках линии фронта, не даст им ни малейшего шанса. Турки еще не попали в сам город; однажды их уже охватила паника, и они бежали в момент победы при обстоятельствах, очень похожих на нынешние, и такое могло случиться вновь.

Вместе с тем считалось делом предрешенным, что в случае предупреждения мною диктаторов о своих намерениях они направят на нас собственные войска и пушки флота. Проблема спасения моей чести и чести моих людей оказалась делом нелегким.

В конце концов я решил рискнуть и сообщить диктаторам о своих намерениях, а не оставлять их с чувством (несправедливым, но естественным), что англичане предали их. Поэтому я послал капитана Брэя, моего русского адъютанта, с письменным сообщением к диктаторам, кратко сообщив им, что собираюсь вывести свои войска. Когда капитан Брэй добрался до главного здания правительства, оно находилось под сильным обстрелом, и те из диктаторов, которые оставались там вместе с различными комиссарами и депутатами, пребывали в таком замешательстве, что просто ответили: «Делайте что хотите». Пока что это прозвучало удовлетворительно, но на настроение нельзя полагаться, и я не ослабил ни одной из мер предосторожности.

До самого заката бушевала жестокая битва, и вся безопасность отступления зависела от того, сможет ли Северный Стаффордширский продержаться на южных хребтах до темноты.

Ничто не могло превзойти храбрость этого батальона, который полностью выполнил свою миссию. Вся бригада действовала с беспримерной стойкостью и слаженностью, и можно поведать много историй о героических жизнях, положенных в этот последний день боев за Баку. Среди прочих был очень хороший солдат, майор Бересфорд Хэвлок из Северного Стаффордширского, внук знаменитого сэра Генри Хэвлока из Лакхнау, смертельно раненный во время командования своими людьми и до последнего вздоха продолжавший спокойно и четко отдавать приказы.

С заходом солнца битва стихла; обе стороны чувствовали напряжение четырнадцати часов непрерывного сражения. Большим преимуществом этого было то, что теперь вывод войск облегчался, к тому же к этому часу потери почти полностью прекратились. Проблема вывоза раненых в темноте и при всех имеющихся затруднениях являлась для меня кошмаром, и я был рад, что она разрешилась сама собой таким образом.