Британская интервенция в Закавказье. Группа «Данстерфорс» в борьбе за бакинскую нефть в 1918 году

Вскоре после наступления темноты всех больных и раненых благополучно подняли на борт «Курска» и «Або», и оба парохода отплыли в Энзели. Им было приказано не оказывать никакого сопротивления, в случае встречи с флотом исполнять все приказы и объяснять, что на пароходах находятся больные и раненые, против эвакуации которых не должно возникнуть никаких возражений. К счастью, нам удалось увести оба корабля до того, как в городе появились подозрения. Вряд ли с нами все пройдет так просто.

К 10 часам вечера все войска и орудия уже находились на борту «Крюгера». Артиллерийских лошадей мы смогли передать части отряда Бичерахова, у которого нашлось для них место на пароходе, на котором они эвакуировались на север, чтобы вернуться в свою штаб-квартиру в Петровске. Теперь оставалось только взять на борт как можно больше боеприпасов и проследить, чтобы полковник Роулинсон был готов следовать за ними на своем маленьком пароходе.

Арсенал, которым командовал полковник Роулинсон, находился в 600 ярдах от нашей пристани и имел собственный небольшой причал. В течение дня он занимался тем, что перевозил содержимое арсенала на пришвартованные в гавани баржи, которые при необходимости можно было в любой момент затопить. Но, очевидно, намного выгодней вывезти с собой эти боеприпасы и запасы, которые могли бы пригодиться нам при возобновлении операций. Для этой цели полковник Роулинсон реквизировал небольшой пароход «Армянин» водоизмещением всего 200 тонн и полностью загрузил его оружием, боеприпасами и взрывчаткой. Экипаж корабля взбунтовался и решил не выходить в море. Не приходилось сомневаться, что, если их принудят к отплытию силой, они пойдут неверным курсом, поэтому было принято решение, что, когда я буду готов отплыть на «Крюгере», я спущу с мачт свои три фонаря (которые служили путеводным знаком для каждого солдата, который мог заблудиться в городе), и полковник Роулинсон, увидев это, отчалит на своем пароходе и немедленно последует за нами. На словах все это довольно просто, но на самом деле оказалось столь сложно, что удивительно, как «Армянин» вообще выбрался оттуда. О том, как все сложилось, мы расскажем позже словами самого полковника Роулинсона.

Теперь, когда все было готово к отплытию, за исключением некоторых боеприпасов, которые мы все еще грузили на «Крюгер», произошло событие, которое я предвидел.

Моральный дух диктаторов и города то поднимался, то падал — и не в зависимости от хороших или плохих известий, поступавших от сражающихся войск, а из-за уменьшения или увеличения количества разрывавшихся рядом с ними в городе снарядов. Единственные снаряды, которые не имели значения, были, конечно, те, что падали в городе, но в городах привыкли думать иначе.

В Баку, когда город сильно, но без значительных потерь обстреливался, люди вопили: «Все пропало!» Когда же орудийный огонь снарядов сосредотачивался на сражающихся войсках и все могло быть действительно потеряно, они кричали: «Мы спасены!»

Теперь, когда обстрел города прекратился, моральный дух диктаторов возрос, а боевой дух, который до сих пор так хорошо скрывался, разыгрался не на шутку. В очередной раз раздался клич, который звучал только при затишье в стрельбе: «Мы будем сражаться до последнего!» Затем последовали тревожные вопросы: «Что делают англичане?», «Почему они нас бросают?» — и так далее, что привело к отправке эмиссаров на борт «Крюгера», чтобы передать мне приказы.

Тем временем город тоже начал проявлять беспокойство, и, если бы пристань тщательно не охранялась, могла бы случиться беда. Конный солдат из бакинских войск галопом подскакал к входу на пристань, где столкнулся с невозмутимым часовым, которому крикнул: «Что здесь происходит? Почему англичане бросают нас? Немедленно прекратите это!» — и поскакал прочь, чтобы поднять тревогу в городе. Суть его реплик не дошла до часового, которому я не счел нужным их переводить.

В этот момент ожидаемо появилась делегация от правительства. Два диктатора, Лемлин и Садовский, прибыли на пристань и потребовали встречи с британским генералом по срочному делу. Я пустил их на борт «Крюгера», усадил в кают-компании и осведомился, по какому делу они прибыли. Представитель Садовского ответил: «Я доставил вам письменные инструкции от бакинского правительства о том, что любая попытка вывода войск с вашей стороны будет расценена как предательство и трактоваться как таковая. Если вы убрали какие-либо из своих частей с линии огня, вы должны немедленно отправить их обратно на исходные позиции. Турки еще не вошли в город, и мы намерены продолжать борьбу».