Британская интервенция в Закавказье. Группа «Данстерфорс» в борьбе за бакинскую нефть в 1918 году

5. Ситуация на озере Урумия. Это самая интересная и самая многообещающая из всех. Все эти планы взаимосвязаны, и наш успех в Урумии означал бы уход турок из Тебриза, соединение с армянами под Александрополем, угрозу всем турецким передвижениям на Кавказе и помощь ситуации в Баку и на всем Каспии.

9 июля самолет вылетел в Миану, где мы подготовили посадочную площадку и небольшой запас бензина. 10-го он вылетел в Урумию, вернулся в Миану, заправился горючим и прилетел сюда, выполнив более чем успешный перелет. Авиатор, лейтенант Пеннингтон, передал Ага Петросу, боевому духовнику ассирийцев, мое послание. После посадки его встретили бурными овациями, и ему пришлось смириться с тем, что едва ли не все население целует ему руки и колени. Турки полностью окружили город, и сюда уже около четырех месяцев не доходили никакие известия. Они были уверены, что у нас нет войск в Персии, и точно так же уверены, что мы взяли Мосул. По причине этого они оказались на грани прорыва к нам в Мосул — 80 000 мирных жителей с примерно 10 000 бойцов. Результатом стала бы ужасная резня христиан и ненужная сдача Урумии туркам.

Пеннингтон поспел как раз вовремя, дабы предотвратить все это. Мы доставляем им боеприпасы и договорились встретиться 22 июля в Саин-Калехе, куда они прорываются с боем через позиции турок у Саудж-Булака, где у последних нет больших сил. Вся турецкая дивизия находится в районе юго-западнее озера, но дивизия слаба и рассредоточенна, и операция должна пройти успешно. Если так и окажется, я и смогу последовать с британскими войсками и удерживать линию фронта Хамадан — Урумия, мы обойдем Тебриз с фланга и захватим богатый урожай, сбором которого сейчас заняты турки.

6. Ситуация с дженгелийцами. Пузырь дженгелийцев сдулся 12 июня, когда Бичерахов со своими казаками и эскадроном 14-го Гусарского полка завязал с ними бой у Манджильского моста… Особенно полезны самолеты, так как войска, пробиваясь с боем сквозь густой лес, столкнулись бы с ужасными трудностями и понесли бы серьезные потери.

7. Рекруты и иррегулярные части. У нас сейчас три группы рекрутов в Хамадане и Казвине, всего 800 человек. Они уже показали свою полезность в несении постовой службы на дорогах и перевалах, а также в сопровождении конвоев. Они весьма ценны в качестве политического хода и весьма полезны для вышеуказанного применения; но я никогда не рассчитываю использовать их против турок.

Вагстафи набирает иррегулярные отряды из числа шахсаванцев, а Старнс из курдов в Биджаре. Я хочу, чтобы они стали не просто наемниками, но чтобы ими руководила прежде всего неприязнь к туркам и желание сражаться с ними на своей земле. Они выигрывают, будучи собранными только на короткие периоды времени для проведения наших рейдов. И шахсаванцы, и курды должны хорошо действовать в этом направлении.

Турки играют в те же игры, и я сообщил своим отрядам, что их первоочередные шаги следует направить на противодействие планам врага.

В первые дни войны немцы сильно разочаровались в своих рекрутах, которым платили огромные суммы денег, в обмен на которые те ничего не делали и дезертировали при малейшей опасности; поэтому я работаю над системой оплаты по результатам, которая должна успешно сработать. Мы не вооружали ни рекрутов, ни иррегулярные войска, так что у них нет соблазна дезертировать.

В заключение мне хотелось бы повторить то, что я ранее изложил в своем письме, что во многом наш успех здесь был обусловлен поведением немногих войск, находившихся под моим командованием. Внешний вид и манера вести себя унтер-офицеров произвели на персов самое благоприятное впечатление, и они поняли, что британский солдат — это совсем не тот солдат, которого они встречали раньше. Из перехваченных писем мне известно, что Кучек-хан жалуется, будто ему трудно возбудить какие-либо настроения против нас, поскольку мы не делаем ничего способного вызвать негодование населения — а ему очень хотелось бы этого».

Ниже приводится запись моего разговора с Челяпиным, состоявшегося 28 июня в Энзели:

«Челяпин — тот самый руководитель, который председательствовал на заседаниях в Энзели в феврале, когда объединенные комитеты большевиков и дженгелийцев воспрепятствовали отправке первой партии „Данстерфорс“ в Баку. Со многими представителями комитета было довольно интересно познакомиться, но Челяпин худший из них. Он убежден в своей собственной мудрости, но при этом совершенно глуп и крайне мало образован; у него замашки диктатора, говорит он громко и не желает слушать другую сторону переговоров. Как и многие представители крестьянского сословия, он хитер и подозрителен, и абсолютная честность моих доводов и намерений только усиливает его веру в мое вероломство. По характеру он драчлив, и из его рта постоянно изливаются всевозможные избитые фразы, свойственные революционным ораторам. Он может часами говорить своим скрипучим и неприятным голосом, но совершенно не способен сделать ни одного оригинального замечания.