Британская интервенция в Закавказье. Группа «Данстерфорс» в борьбе за бакинскую нефть в 1918 году

Слабый боевой дух турецких войск и вражда между турками и немцами на Кавказе предполагают решительную политику с нашей стороны. Одна дивизия, не считая войск для поддержания коммуникаций, справилась бы со всей работой.

Что касается боевого духа турок, то у них в Тебризе примерно 2000 человек. У меня имеется небольшая группа из примерно 60 офицеров и унтер-офицеров на дороге Казвин – Миана, из которых передовая часть, состоящая из одного легкого бронеавтомобиля и нескольких офицеров под командованием капитана Осборна, недавно побывала в нескольких милях от Тебриза, на перевале Шабли. Туркам, вероятно, не известно о моей крайней слабости здесь, но они должны знать, что у нас мало сил; и все же вышеупомянутая группа не подвергалась нападениям, и их солдаты часто дезертируют к нам.

Что касается политических аспектов, то трудно вкратце передать правильное представление о положении дел. Из перехваченной корреспонденции видно, что очень большое число чиновников являются протурецки настроенными; население страны, конечно же, нет. Турецкое посольство в Тегеране ведет широкую пропагандистскую работу, и персидское правительство не проявляет никаких признаков сопротивления или даже протеста против турецкого вмешательства.

Я очень мало занимаюсь пропагандой, за исключением того, что иногда поддаюсь искушению издать прокламацию, излагающую народу факты, что может принести некоторую пользу. Но наша настоящая пропаганда заключается в нашем присутствии здесь, во внешнем виде и поведении наших офицеров и солдат и в хороших деньгах, которые мы платим за наши запросы. Теперь во всех городах благоприятная ситуация; все начинается с яростной антибританской агитации и вскоре заканчивается самой активной помощью и благодарностью за безопасность и порядок. Возьмем города по порядку: в Энзели все еще заправляет Красная армия из Баку, которая возражает против нашего присутствия там, но я думаю, что они привыкают к этому, и я постепенно наращиваю силу своего отряда в городе, пока не смогу игнорировать революционеров. Решт, который еще несколько недель назад был в руках дженгелийцев, – это большой город с отелями, кинотеатрами и разношерстным населением, состоящим из персов, греков и армян. Он явно пробританский, но у меня еще не было времени, чтобы очистить его должным образом. Капитан Кокерелл, мой провост военной полиции, – большой авторитет в своем деле. Даже самые злостные заговорщики либо едят из его рук, либо в мгновение ока оказываются в заключении. Когда мне удастся отправить его в Решт, город сам себя не узнает.

В Казвине антибританская агитация полностью прекратилась. Религиозные лидеры пьют со мной чай; ведущие демократы, турецкие агенты и другие либо сидят в тюрьме, либо бежали. Благодаря безупречной разведывательной системе Сондерса я могу составить список главных жителей с указанием точной степени их вины.

Хамадан, с момента ареста губернатора и главного подстрекателя, Ферид уд-Даули, совершенно успокоился и не забывает проявлять благодарность за помощь голодающим, которая в первые дни, когда у меня не было войск, оказалась ценнее множества пулеметов. Биджар, Миана и Зенджан – все они находятся в спокойствии и довольстве. При всем этом я не позволяю себе поддаваться ложному чувству безопасности и готов справиться с мятежом в любое время и в любом из этих городов. Учитывая всю вражескую активность вокруг нас и слабость моих небольших изолированных отрядов в отдаленных районах, риск велик, и удивительно, что до сих пор ничего не произошло. Зенджан считается фанатическим, протурецким и антибританским местом. При въезде моего отряда в город прямо на улице и среди бела дня были убиты двое их слуг за сотрудничество с англичанами, тогда как общая численность моего отряда на тот момент не могла превышать двадцати офицеров и унтер-офицеров. Но с каждым днем наши силы крепнут, а риск уменьшается.

Столица совсем не похожа на остальную Персию. Она по-прежнему сохраняет подлинный нейтралитет, и первое, что бросается в глаза при въезде в город, – это флаги германского и турецкого посольств. Австрийский офицер, к которому я подъехал, чтобы хорошенько рассмотреть его, поразил меня тем, что снял фуражку и поклонился. Парламент не заседает, а Кабинет министров совершенно бесполезен, и любая его деятельность противоречит нашим интересам. Я только что вернулся из Тегерана, где провел три дня с нашим послом. Кризис Кабинета министров продолжался, но не проявлял никаких признаков серьезного характера. Тегеран является центром всей вражеской пропаганды, поскольку в нем находятся не только вражеские миссии, но он также прибежище для всех подстрекателей из провинциальных городов, которых мне не удалось арестовать.