Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Причину неудачи с заключением англо-русского союзного договора предшественниками Ширли усматривал главным образом в негативном отношении Пруссии к России. Он сообщал своему двору о позиции короля Фридриха II: «Я убежден, что он (король – Т.Л.) не входит в виды этого (российского – Т.Л.) двора; что он вовсе не приверженец Северной системы; что одна необходимость (союз Австрии, его естественного врага, с бурбонским домом) может заставить его искать убежища под покровительством России; что если бы он мог действовать открыто с безопасностью для себя, то он немедленно составил бы сильную оппозицию намерениям императрицы; что он с большим неудовольствием смотрит на быстроту, с какой она увеличивает свою власть и значение … Он делает все возможное, чтобы только помешать успеху панинской системы. Нет сомнения, – заключал Ширли, – что с великой досадой увидал бы он союз между нашим королем и императрицей»275.

Государственный секретарь Конвей, изыскивая доводы в пользу заключения договора, советовал Ширли ссылаться на достижения Великобритании. «Беспримерные успехи последней (Семилетней – Т.Л.) войны … поставили Англию на столь высокую степень славы, что зависть наших соседей внушает более опасений, чем противоположное тому чувство, – писал Конвей в депеше 9 октября 1767 г. – Успех нашего оружия является не пустым блеском славы, но источником существенного увеличения могущества и богатства, который доставит нации прочнейшие выгоды». А далее он ссылался и на другие достижения королевства: «Финансы увеличены без всякого отягощения для народа … Наша торговля, от которой так много зависит положение финансов, усиливается почти по всем отраслям»276.

Не забыл госсекретарь упомянуть и о колониальных владениях Великобритании. «Наши колонии, столь многолюдные, богатые и обширные, в последнее время заявили дух такого повиновения к родной стране, и такого искреннего усердия к ее интересам, который ручается нам в их готовности поддержать нас … что даст нам в этой части света могущество … устрашительное для наших соседей. В Ост-Индии наши приобретения во время войны … поражают удивлением даже нас самих и превосходят наши самые далекие ожидания. Доход в 4 млн. ф. стерлингов, собираемый с одной земли и охраняемый военной силой, которой ничто в этой стране не в состоянии противостоять, являет … беспримерное до сих пор соединение силы и богатства. По сравнению с этими цифрами финансы всей Русской империи окажутся не многим значительнее»277.

Особое внимание Конвей обращал на усиление мощи британского флота и армии, достигнутое во многом благодаря деятельности короля Георга III. «Никогда в прежнее время нация не имела стольких средств защищаться от врагов или наступать на них, – писал он. – В настоящую минуту в строю находятся до 20 пехотных полков … Наш сильный флот сохраняется в полном порядке, а увеличение нашей торговли даст нам возможность при первой надобности набрать на него людей в количестве, недоступном для всякого другого королевства»278.

Для Конвея представлялось важным обратить внимание российской стороны на мир и спокойствие, достигнутые в британском обществе, которое поддерживало свое правительство. «Я говорю о единодушной привязанности всех лиц и сословий к настоящему правительству … и их преданности Его королевской особе, – продолжал чиновник. – Различие вероисповедания не влечет за собой никакого дальнейшего различия между гражданами. Партии, возникающие между сильными, ограничиваются их собственной средой и преимущественно проявляются попытками к личному повышению, отнюдь не распространяя вражды или несогласия на народ. И вообще, оказывается, что, несмотря на дерзость писателей и на частное неудовольствие некоторых личностей, вот уже более полвека как Англия не пользовалась таким спокойствием, не нарушаемым никакими опасными раздорами, как … в настоящую минуту»279.