Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

В одном из своих последних донесений в Лондон Макартни сообщал о российском после господине Стэнли, которого императрица направляла в Великобританию, полагая, что эта информацию может заинтересовать правительство. Стэнли был младшим сыном знаменитого графа Чернышева, одного из генералов Петра I, прославившегося, несмотря на незнатное происхождение, «собственными замечательными делами». Ему 40 лет, сообщал Макартни, но он сохранил «всю живость и подвижность молодости; сознавая за собой большие таланты». По мнению дипломата, «природный ум его, хотя и не глубок, но отличается быстротой и в России может прослыть первостепенным». Макартни обращал внимание на начитанность российского посла, отмечая в то же время, что он следовал «французской привычке»: читал исключительно одни мемуары, письма, анекдоты, альманахи и словари. Классические языки ему совершенно неизвестны, зато он владеет многими новыми языками, по-французски и по-немецки говорит «с необыкновенной легкостью». Его разговор «умен и занимателен, но часто утомителен до приторности многословными выражениями, так как по его понятиям красноречие и болтливость одно и то же». На взгляд посла, господину Стэнли, как и всем русским людям, «совершенно недостает проницательности». Его честолюбие «превосходит всякую самонадеянность, – продолжал дипломат, – он подозрителен к своим друзьям, ненасытно мстителен к врагам, повелителен перед низшими, двуличен перед высшими, невнимателен к подчиненным, жесток к своим рабам; обращение его высокомерно, а характер вспыльчив до бешенства; он проникнут сумасбродными идеями о величии и могуществе своего народа, сравнительно с которым имеет самое невыгодное понятие об остальных государствах». Макартни полагал, что императрица, в бытность свою великой княгиней, имела случай хорошо с ним познакомиться, а потому ненавидит его. Не обошел своим вниманием британский посол пристрастие российского дипломата к роскоши, отмечая, что его обстановка в доме «необычайно роскошна и великолепна, так как он человек богатый и чрезвычайно расточительный». Свои суждения Макартни вынес на основании того, что ливрея каждого из слуг Стэнли стоила более 100 фунтов, а бриллианты его жены – около 40 тыс. фунтов стерлингов. Супруга мистера Стэнли, по наблюдениям Макартни, «отличается необыкновенной красотой, кротким нравом, и самым любезным характером». Дипломат полагал, что она несчастлива в браке, однако «мысль об этом посольстве до того ослепляет ее», что она решилась сопровождать мужа в Англию. Завершая характеристику российского посла в Великобритании, Макартни упоминал, что давно знаком с ним «весьма близко», и потому не ошибся насчет его характера и не преувеличил его «в дурную сторону»259.

Заметим, что столь исчерпывающая информация о российском после, представленная британским дипломатом, не была случайностью. Скорее она отвечала требованиям, которые правительство и король Великобритании предъявляли ко всем своим резидентам, находящимся на службе в Российской империи. Там, государственный секретарь Конвей напоминал Макартни о том, что тот должен постоянно обращать внимание на все, что имеет отношение к внешней политике императрицы, поскольку «планы ее слишком обширны, а значение ее слишком велико для того, чтобы считать незначительным малейший ее шаг»260.

Надо сказать, что в своей дипломатической переписке Макартни не ограничивался обсуждением вопросов, имевших непосредственное отношение к его деятельности. Подобно своим предшественникам, в своих донесениях он сообщал информацию о том, что могло заинтересовать правительство. Так, Макартни извещал государственного секретаря о неудовлетворительном состоянии финансов в России. «Лорд Бэкингем (Бэкингэмшир – Т.Л.) … описывал вам в одном из своих писем, милорд, блестящее состояние финансов императрицы, – писал Макартни. – Действительно, ее частная казна простирается до семи миллионов рублей, и она так бережлива, что сумма эта возрастает с каждым днем». Однако, несмотря на богатство императрицы, продолжал посол, «страна … бедна, и ни в руках купцов, ни за игорными столами почти не видно золота или серебра. Это тем более удивительно, так как положительно доказано, что Россия ежегодно получает шестьсот тысяч футов стерлингов, составляющих баланс в ее пользу в торговле ее с Англией»261.

Не обошел своим вниманием посол состояние армии и флота Российской империи. «Морская сила этой империи давно уже приходит в упадок, – извещал Макартни государственного секретаря Графтона, – и теперь значительно слабее, чем при смерти Петра I. Адмиралтейство их находится в величайшем беспорядке. Их кораблестроители самонадеянны и невежественны; их матросы немногочисленны и не знают дисциплины; их офицеры ленивы, небрежны и равнодушны к службе»262.