Британский лев против русского медведя. Пять веков тайной войны

«Хрусталев! Машину!» – закричал Берия. И помчался в Кремль. Приводить в «должный порядок» бумаги еще живого Хозяина. Не столько для выполнения 13-го пункта, сколько для собственной безопасности. Ведь в сейфе действительно могло быть то, что восприняли бы в качестве завещания, составленного, скорее всего, против него, Берии. Хотя власть уже перешла в его руки. Никто из четверых допущенных в последнее время к Нему в дом не был так заинтересован в Его смерти, как товарищ Берия. Булганин – бездарь и трус. Хрущев – вечный вахлачок. Маленков (Маланья) – тюфяк. И только он, Л. П. Берия, по-настоящему мог жаждать этой смерти. И он ее дождался. Он так много для нее сделал… Теперь он едет, чтобы, – как потом станут говорить исследователи, – найти и изъять ту страшную черную тетрадь, куда Сталин тайно что-то записывал.

– Так убедительно говоришь, Николай, будто сам держал в руках эту взрывоопасную тетрадочку!

– Нет, не держал. И в официальных документах свидетельства ее существования не нашел. Пока. Но вполне допускаю, что Сталин «брал на карандаш» своих соратников, делал секретные записи в заветной тетрадочке. Тот же Берия, согласно найденным мной документам, действительно был на волоске. Но успел нанести упреждающий удар по Хозяину. Смертельный.

Во всяком случае, после ареста самого Лаврентия Палыча летом 53-го бывшие его «друзья-заговорщики» очень интересовались, куда он подевал бумаги Хозяина. Допрашивали и жену, и сына. Серго Берия мне лично рассказывал об интересе следователей к архиву Сталина. Но Серго их интерес удовлетворить не смог. А потом отца расстреляли. И тайна тетради ушла с ним на тот свет.

Случайная запись

Я берусь пролить свет на тайну «черной тетради» Сталина. Ее история неожиданно воскресла в ходе моего расследования визита Хрущева и Булганина в Англию весной 56-го на крейсере «Орджоникидзе».

Вот что случилось во вторник 17 апреля 1956 года. Эту хронику мне удалось восстановить по документам и свидетельствам участников событий.

В тот самый день Никита Сергеевич отмечал день рождения. В конце застолья он остался в кают-компании вдвоем с председателем КГБ СССР Серовым. Вот как я описал то, что тогда произошло, в книге «Провал операции Кларет»:

– Ты что ж меня без подарка оставил, генерал? – каким-то подозрительно недружеским голосом спросил Серова Хрущев, пристально вглядываясь в глаза генерала.

– А как же ваза, Никита Сергеевич? – растерянно возразил Серов. – Я же вам вазу подарил. Вон она на столике красуется.

Красные глаза «Первого», казалось, еще сильней побагровели. Накануне к Хрущеву на Старую площадь с Лубянки от его доверенных людей в КГБ поступил радиоперехват разговора резидента английской разведки с первым секретарем посольства Бельгии в СССР. В нем речь шла о том, что председатель КГБ Иван Серов хранит дома украденную гитлеровцами во время войны бриллиантовую корону бельгийской королевы. Хрущев понимал, что на карту поставлена не только репутация Серова. Ведь его выдвигал и поддерживал именно он. Значит, и за грехи генерала рассчитываться придется им обоим. Такая перспектива никак не входила в планы «Первого».

– Красуется, говоришь?! – недовольно повторил Хрущев слова генерала. – А украденная тобой бельгийская корона где красуется? У твоей жинки на голове? Или в шкафу на даче? Что ж ты мне ее не подаришь, генерал? Или жалко расставаться?

– Это ложь, клевета! – испуганно забормотал в ответ Серов.

Он напряженно думал, пытаясь отыскать подходящую оговорку или оправдание, но тщетно. Сознание генерала терялось в водовороте страшных мыслей, сковавших параличом страха его мозг.