Бритва Оккама в СССР

Один шипит, второй жужжит… Отличная компания! Интерестно, как для чеха или поляка звучит русская речь? Говорят, очень рычаще. Гэдээровец Эрих как раз вернулся к своим товарищам и сел на место, а стюардессы снова пошли по салону — предлагать еду и напитки. Летели-то мы в совокупности уже часов семь!

Я просто мечтал ощутить под ногами твердую землю, но мозгами понимал — до этого еще куда как далеко… А еще меня интересовла вопрос: каким-таким чудным образом легкомоторный самолет доставит наше славянское трио с Кубы на Пуэрто-Рико, если сообщение между Кубой и США прекращено с шестидесятых годов? Или на Свободно оккупированое… то есть, конечно, ассоциированое государство эти терки не распространяются?

Когда голос из динамиков попросил занять свои места и перевести свои кресла в вертикальное положение, ибо самолет заходил на посадку, я поймал себя на том, что улыбаюсь как дурак: оно и понятно! Тринадцать часов в консервной банке посреди облаков с компанией то ли вояк, то ли шпионов и двумя подающими надежды и в дупель пьяными писателями — это испытание не для слабонервных!

— Черти шо! — сказал Яхим, сходя по трапу на бренную землю и рассматривая терминал аэропорта имени Хосе Марти.

Я был с ним, в принципе, согласен. Такое архитектурное решение сбивало с толку и вызывала недоумение. А еще с толку сбивала влажность и жара — никак не меньше тридцати по цельсию. Коротко стриженые и подтянутые туристы организованной колонной едва ли не маршем прошли к нескольким автобусам, а мы втроем торчали тут же, во чистом поле с совершенно идиотскими лицами.

— Белозор! Герман! — закричал кто-то.

Я принялся вертеть головой и оглядываться, и с удивлением узнал бегущего сквозь жаркое марево аэропорта смуглого человека в гавайской рубахе и белых шортах. Это был тот самый вертолетчик, похожий на Гойко Митича! Эдгар его звали, родом откуда-то из Прибалтики!

— Салют! — снова закричал он. — Я — ваш транспорт до Моны!

Ну, теперь всё было ясно. Интересно только, он что тут — под прикрытием? В принципе, с его внешностью за латиноса сойдет, почему нет…

— Если что — меня зовут Леонидас Феррас, компренде?

— Си! — откликнулся я. — Транкила, каброн.

Черт его знает что тут за конспирация и как в это всё вовлечены польский фэнтезист и чешский постмодернист… Но о нашем знакомстве они с одной фразы и половины взгляда догатадться вряд ли смогли, так что всё было в норме.

— Тогда бегом за мной! — и жизнерадостно развернулся на пятках, и энергично зашагал куда-то, едва ли не приплясывая.

— Курва, — едва ли не хором проговорили мои западнославянские товарищи по несчастью, едва переставляя ноги.

С этим вот «бегом» у нас, похоже, намечались проблемы! Писатели покрывались потом и едва волочили ноги! Еще бы — они не то что опохмелились, они проснулись пьяные!

— Курва маць! — сказал Анджей. — Почему мы добираемся какими-то окольными путями? Насколько я знаю, остальные участники форума летят из Флориды, с комфортом… Бардзо незрозумело и бардзо непшиемно!

Яхим брел молча и всем своим видом источал великую чешскую скорбь. А я пытался понять — какой такой авиатранспорт нам подготовило родное социалистическое отечество? Ладно, ладно, для меня — отчество. Для них — Большой Брат, который смотрит!

Эдгар — он же Леонидас Феррас — замахал рукой из кабины некого весьма странного летательного аппарата белоснежного цвета. Метров десяти или двенадцати в длину, с пухленьким фюзеляжем, двумя пухленькими же обтекателями моторов, странной формы хвостом с перпендикулярными килями…

— Это что за покемон? — удивился я.

Таких самолетиков видать мне еще не доводилось!

— Чего вы обзываетесь, товарищ Белозор? — обиделся за самолетик Эдгар. — Это не вот эти ругательства, это АН-14 «Пчелка»! Укороченный взлет-посадка, садить можно куда хочешь, хоть в голое поле! И любой дурак летать сможет, если часов пять потренируется, конечно. Так что не обзывайтесь, а полезайте в салон! Места хватит на всех, тут шестьсот килограмм нагрузки можно брать, смело!

Я даже не удивился, когда увидел в салоне, прямо на сидениях, ящик с патронами, пару хищно поблескивающих вороненой сталью АКСУ и, кажется, гранатометы «Муха», пять или шесть штук.

— О, курва, — сказал Анджей.

Определенно, что-то общее у нас с ним было, но я-то с бандой Гериловича имел дело уже пару лет, и пообвыкся. А для пана внешнеторгового агента всё это оказалось в новинку.

— И что, — спросил я, устраиваясь на месте второго пилота. — Можно вот так вот всё это с собой возить? Наши добрые друзья из цитадели демократии не удивляются?

— Ну, во-первых, Карибы — они большие. Друзья из цитадели демократии под каждым кустом не сидят, — Эдгар клацал тумблерами и жал какие-то кнопки. Потом обернулся и спросил у будущих светочей западнославянской литературы. — Вы пристегнулись? Отлично, прошу разрешения на взлет.

И быстро-быстро заговорил по-испански в рацию. А потом взялся за штурвал. «Пчелка» пробежалась по взлетно-посадочной полосе метров сто, не больше, оторвалась от земли и поднялась в небо.