Читаем Брюхо Петербурга. Очерки столичной жизни полностью

На крайнем севере Архангельской губернии, в тундрах, водится огромное количество куропаток. «В продолжение зимы 1842 г., – говорит Латкин, – пять семей деревни Усть-Усы (при впадении реки этого имени в Печору) поймали в силья до 43 000 штук куропаток, в том числе на одно семейство досталось 12 000 штук. В 1842 г., приехавшие затем в эту деревню ижемцы, поймали 1500 штук куропаток. В 1841 г. один крестьянин этой деревни, Феофан, наловил их до 6000 штук; были дни, в которые он своей семьей приносил до 300 куропаток». Как известно, кроме русских крестьян, охотою занимаются карелы, лопари, самоеды; но самыми искусными охотниками следует признать, без сомнения, зырян, обитающих по берегам Печоры. Белка – главный предмет зырянской охоты. Годами она появляется в таком громадном количестве, что, например, в Вятской губернии, в селениях, лежащих среди леса, бегает по крышам домов, и мальчишки бьют ее палками. В одном только Слободском уезде убивается до 300 000 белок.

Здесь кстати заметить, что в Слободском уезде (Вятской губернии) существует следующий обычай, имеющий этнографический интерес. «Подножник», на котором стоят в церкви новобрачные, идет не в пользу дьякона или дьячка, как это принято в других местах, а присутствующие в церкви стараются взять хоть часть себе, в особенности об этом хлопочут охотники, так как существует убеждение, что бывает более удачи на охоте за дичью, если кто имеет у себя хоть немного «подножника» на «пыжах». Говорят, при делении «подножника» происходят настоящие драки, ибо в этой местности охота – один из главнейших промыслов.


Сбитенщик


С выпадением первого снега зыряне направляются в глубь лесов печорского края. Охотники идут артелями в своеобразных костюмах, веками приноровленных к лесной обстановке.

Сверху холщовой рубашки надета у каждого еще такая же теплая – из домашнего сукна; затем – зипун из белого толстого суконника до колена и поверх всего этого так называемый «лузан», необходимая принадлежность каждого охотника. Лузан – это нагрудник и надплечник, двойная сумка. Он делается из домашнего сукна и имеет, если его растянуть на полу, 2 ½ аршина длины и ¼ ширины; в середине лузана – круглое отверстие, в которое свободно проходит голова: этим отверстием лузан и надевается на голову, так что одна часть его ложится на грудь, а другая – на спину. Как уже сказано, лузан делается из посконного домашнего сукна; к нему из толстого, тоже домашнего, холста приделывается подкладка, которая своими краями пришивается к краям сукна; таким образом, между сукном и подкладкой лузана образуется свободное помещение, как в кармане или мешке. В этот мешок охотник кладет и съестные припасы дней на 5, и добытую дичь, и охотничьи принадлежности. Тут вы найдете и хлеб, и в бересте завернутую соль, и жестяную коробку с порохом. Шапка – тоже белая суконная, вроде колпака, к которому сзади пришит кусок сукна для прикрытия затылка и шеи от ветра, снега и падающих сосновых игл, но, впрочем, так, что свободно слышен лай охотничьей собаки и шорох птицы или зверя. Летом во время солнечного пекла зыряне надевают так называемые «накомарники», которые защищают их от докучливой мошкары и комаров. Накомарник – это капор из холста: отверстие для лица обшивается мелкой волосяной сеткой.


Разносчик кваса


По прибытии на место охоты артель устраивает в лесу промысловую избушку (пывзан): в углу делается земляная печь, остальное место назначается для отдыха. Каждая партия имеет свое жилище, хотя иной раз группируются между собой несколько партий. Таким образом, в глубине северных лесов устраиваются настоящие охотничьи лагеря. Промысловые избушки рассеяны по всему зырянскому краю на расстоянии 7, 10, 15 верст друг от дружки.

Латкин в своем дневнике определяет количество провизии промышленников в следующих размерах: «Отправляясь месяца на три в лесовье, каждый из промышленников берет на свою часть: сухарей – 4 пуда, сушеных пирогов с крупой – 1 пуд, масла – 12 фунтов, ячневой муки для собак – 1 пуд, сухой рыбы – 15 фунтов, свежего сала – 2 фунта, говядины – 30 фунтов, соли – 10 фунтов, пороху – 3 фунта и свинца – 4 фунта; всего 10 пудов 6 фунтов на человека».

Промышленники отлучаются от места своего жительства за 100 и даже за 500 верст, уходя часто за Уральский хребет, в сибирские пределы.

Смастерив себе жилище, охотники начинают рыскать по лесу со своими винтовками и собаками по целым дням, с утра до вечера ища себе зверя и птицу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное / Биографии и Мемуары
Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация?
Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация?

Проблема Пёрл-Харбора — одна из самых сложных в исторической науке. Многое было сказано об этой трагедии, огромная палитра мнений окружает события шестидесятипятилетней давности. На подходах и концепциях сказывалась и логика внутриполитической Р±РѕСЂСЊР±С‹ в США, и противостояние холодной РІРѕР№РЅС‹.Но СЂРѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ публике, как любителям истории, так и большинству профессионалов, те далекие уже РѕС' нас дни и события известны больше понаслышке. Расстояние и время, отделяющие нас РѕС' затерянного на просторах РўРёС…ого океана острова Оаху, дают отечественным историкам уникальный шанс непредвзято взглянуть на проблему. Р

Михаил Александрович Маслов , Михаил Сергеевич Маслов , Сергей Леонидович Зубков

Публицистика / Военная история / История / Политика / Образование и наука / Документальное