Брюки мертвеца (ЛП)

Поезд отправляется только в девять, поэтому я выпускаю Тото и позволяю ему погулять и сделать свои дела, так что время пролетает быстро. Я возвращаюсь обратно, когда начинает темнеть; я должен положить собаку в сумку, чтобы попасть на чух-чух, и потом радуюсь, что все купе только наше — я выпускаю его. Мы наконец расслабляемся, направляясь в Берлин. Тото на сиденьи напротив, его маленькая голова трясется, как у игрушечной собаки на лобовом стекле в машине. Я открываю коробку, и вижу, что другая коробка белая, похожа на мини-холодильник или микроволновку. На ней — контроль и разные штуки. Чья-то почка внутри. Я засыпаю и просыпаюсь лишь тогда, когда приходит женщина, проверяющая билеты. Мы в Бухаресте, поэтому я сажаю Тото обратно в сумку «Шерпа». Мы стоим тут вечность. Зато поезд выглядит достаточно пустым.

К моменту, когда мы приезжаем в Прагу, я дико голоден, потому что я не ел с самого отправления. Я выпускаю Тото из сумки и говорю ему ждать, иду в туалет и потом изучаю вагон-ресторан, чтобы взять какой-нибудь еды для себя и пса. Я вижу эти хот-доги, что может прозвучать, как каннибализм по отношению к бедному Тото, но очевидно же, что это не так. Девушка чисто говорит по-английски, и это клево, потому что в британских поездах девушек не заставишь говорить на немецком. Только если она не немка. Но я не думаю, что немка со знанием двух языков толкала бы тележку с едой в британских поездах. Но котам нужно делать все, что угодно, чтобы заработать в наши дни, даже умные и сверхквалифицированные люди должны работать на дерьмовых работах. И это делает таких, как я, крайне бесполезными, мужик. Но не сейчас. Теперь у меня есть маленький билетик; тусовка на складе с неполным рабочим днем дома и бесплатной интернациональной командировкой!

Когда я возвращаюсь в купе, я не могу поверить...

Тото опрокинул коробку. Он скинул ее с сидения на пол. Она открылась. Весь тот химический материал разлился по полу. О нет, мужик... Как она открылась?.. Он достал почку и пожирает ее. О, нет...

— О, Тото мужик...

Он смотрит на меня. Почка у него в пасти, болтается, будто печень. Я трогаю ее — она вся холодная и пахнет химикатами.

Моя жизнь окончена, мужик, я пиздец проебался.

— Брось ее, мальчик! — говорю я, и он слушается. На ней следы его зубов... Это улика... Я поднимаю ее; в моей руке она холодная и уже разморожена... Чувствую жжение в руке... Я говорю ему сидеть на месте и иду смыть почку в туалет поезда.

Я не понимаю, что мне, блять, делать! Остаток пути до Берлина, мужик, чисто обсираюсь. Камень размером с метеорит внутри меня, я истекаю холодным потом. Думаю о том, что Сайми сделает с нами. Наверное, утопит меня. Или сожжет нас обоих. Думаю: все, что угодно, но не глаза или яйца. Я не могу винить бедного Тото, это не его вина; я не должен был оставлять собаку без присмотра. Я должен был положить почку обратно: но там были следы собачьих зубов. Когда мы сходим, я все еще в шоке, чисто в трансе, и Тото знает, что что-то не так, потому идет рядом и поглядывает наверх.

Поэтому я долго не думаю, иду в местную мясницкую лавку и покупаю почку на замену. Потом иду в туалет на станции и подменяю ее. Выглядит совсем не так как та, которую покусал Тото. Другой размер и цвет, более коричневая, цвета Джамбо. Но я все равно кладу ее в коробку, и понимаю, что они все поймут, просто это даст мне больше времени на раздумья.

Но больше нет времени думать, потому что, когда я возвращаюсь на платформу, там уже ждет парнишка, тоже байкер, который, что очень смешно, похож на предыдущего приятеля. Этот более расслабленный, он спрашивает:

— Все хорошо?

— Да, — говорю я, передаю ему коробку, и парень уезжает, не проверив ее и ничего не сказав.

Думаю, они ничего не узнают, пока не откроют. Когда они узнают, мне нужно быть мужиком, будет нечестно, если у одного из байкеров из-за меня будут проблемы. Надеюсь, эта почка была не для ребенка! Это будет ужасно... Но нет, успокойся, они этого не сделают. Они сначала проверят.

Я беру такси до аэропорта и еду на обратный самолет. Думаю остаться тут с Тото, но я никогда не выживу, я не такой кот, как Рентон или Больной, которые могут просто так взять и уехать. Мне нужно взглянуть проблемам в лицо. И я вернусь к Майки... и это даже не Майки, а парни, стоящие за ним, такие как Сайм, и кто знает, кто еще. Я смотрю на Тото, который не понимает, что именно не так, конечно, это не вина пса, но я не могу не сказать ему:

— Ох, Тото, что ты натворил, мужик?

12. Рентон — ебарь диджеев

Эта тошнотворная примесь грустного смущения и рвущее убеждение, бьет меня тем, что я чувствую чье-то присутствие во сне. И этот кто-то — тот, с кем я не должен быть. И где мы, где, например? Амстердам – Берлин – Ибица – Лондон... Блять, только не Эдинбург, пожалуйста, блять, только не Эдинбург, ох, блять... вот она, такая молодая. Она смотрит прямо на меня, ее голова подперта локтем, улыбается, глаза голодные и хищно-насмешливые, родинка на ее щеке.