Брюнетка в клетку

Отыскать Макара не составило труда. «Кража из дома в поселке Рощицы» — вот как сказал диктор. Этого оказалось достаточно. Мать и дочь начали разрабатывать план мести. Давно они уже вернулись из Сибири обратно в Москву и жили на самой окраине, в плохонькой квартирке, начиненной мрачными мыслями.

У Симоны было задание — войти в доверие к кому-нибудь из членов семьи. Она сделала это, блестяще сыграв роль очаровательной и недалекой девушки. Так Анна Ружина получила своего шпиона в стане врага. Симона достала ключи от дома, Симона сообщала матери обо всех событиях в семье, перемещениях людей и так далее. Мое желание расследовать смерть Макара обеих женщин раздражало. Однако они не воспринимали меня всерьез и просто пугнули глупой запиской. Но я не сдавалась, и меня решили устранить. Не убить, а именно устранить. Если бы нож попал мне в ногу или в руку, я бы оказалась в больнице. Там не порасследуешь. Мне бы стало не до этого.

— Но ведь милиция расследует нападения… В вас кинули нож…

— Мало ли в таких поселках хулиганствующих элементов! Никто бы ничего не нашел. Анна тем временем наслаждалась паникой, которую сеяла вокруг.

— Теперь-то ясно, почему Альберт не хотел никому рассказывать про записку, — заметил Шубин, одетый в нарядную рубашку.

Сегодня за ним должна была приехать Леночка, и он ждал этого события, как праздника.

— И он, и Фаина сразу догадались, о чем в этой записке идет речь. Тамирова узнали на фотографии в журнале, сообразили, чей бант… Но разве могли они себя выдать? Признаться в том, что они знали, как Макар обращался с девчонкой…

— А как мне ваше расследование осложнило жизнь! — воскликнул Уманский.

— Только теперь я сообразил, почему люди, приехавшие расследовать смерть Альберта, вели себя так странно, — смутился Мишаня. — Внутри дома находился человек, наделенный определенными полномочиями.

— А знаешь, чего я так и не смогла понять? — спросила Лариса, повернувшись к Уманскому. — Зачем ты повытаскивал из альбомов все фотографии Анны Ружиной?

— Я хотел, чтобы ты перестала заниматься расследованием и занялась наконец жемчугом. Ради чего затевалась операция! И вдруг — контрабанда забыта, а вся семья ищет таинственного убийцу. Форменный кошмар.

— У меня то же самое, — присоединился Корабельников. — Мне нужно было, чтобы она отслеживала ценную бумагу, а она искала убийцу. Да еще по ходу дела выяснилось, что она — вовсе не агент. Для меня это стало тяжелым ударом.

— Я рад, что она не агент, — заявил Уманский. — Не представляю, как можно волочиться за женщиной, которая может убить тебя голыми руками, если ей вдруг что-то не понравится…

— Ну а я представляю, — пробормотал Корабельников.

Лариса посуровела, взяла Уманского за пуговицу на рубашке и вывела на кухню. Он не сопротивлялся.

— Вы сказали — волочиться? — уточнила она.

— Да.

— И вы рады, что я не агент?

— Да.

— Тогда, на лестнице, вы ударили меня по пальцам. И целовались с Капитолиной, хотя я просила вас всего лишь ее отвлечь. Вы бросились на нее, как вепрь!

— Вы должны мне поцелуй, — сказал Уманский и придвинулся ближе.

— Вы не обращали на меня внимания! Вели себя, как свинья!

Уманский обнял ее, наклонился и быстро поцеловал.

— Что вы делаете, поросенок? — прошептала она.

— Ломаю барьеры. Кстати, меня пугают ваши нежности. Надеюсь, в порыве страсти вы не станете называть меня Хрюшей.

У Ларисы в сумочке зазвонил телефон.

— Лара! — завопила в трубку начальница. — Завтра прилетает англичанин, профессор. Надо его встретить и повозить по городу. Как ты смотришь на это предложение?

Тамара так кричала, что ее было слышно и Уманскому тоже.

Он тотчас отнял у Ларисы трубку и вежливо сказал:

— Она перезвонит чуть позже. Здесь есть люди, которые тоже хотят сделать ей предложение. И, смею надеяться, не менее заманчивое.