Брюс Бизаро

Осиротевшая Лига продолжала начатое им дело. Успевала не везде. Но успевала. Остро стоял вопрос о выборе лидера. Но пока что на это место желающих встать не находилось. Бэтмен продолжал мирно спать под капельницей, не мешая организму восстанавливаться.

Ко мне забегала Барбара, проведать, как я переношу потерю своего биологического отца, или как его можно назвать.

Даже предложила занять его место. Но не увидев энтузиазма, свела все к шутке. Оказывается после моей операции, она вернулась к полноценной жизни, как она ее понимает. То есть нацепила летуче мышиную броню и продолжила скакать по крышам Готэма, откликаясь на кличку Бэтгерл.

Жизнь шла своим чередом. Супермен превращался из живого человека в легенду и культ. Ему ставили памятники по всей стране, по телевиденью крутили о нем передачи, биографические, патриотические, героические. Снимались фильмы. Символика с буквой "s" заполняла улицы.

Мертвый герой завсегда популярнее живого. А он и при жизни в неизвестности не прозябал. Так что все закономерно.

Вот только однажды, сидя в своем кресле у окна, и глядя на солнце, я увидел падающий пассажирский самолет, с дымящимися двумя из четырех двигателей. Падающий прямо на Госпиталь.

И никого из Лиги нет рядом.

Мир привычно остановился, а я продолжал сидеть в своем кресле. Хотелось как можно дольше оттянуть тот момент, когда мне придется с этого кресла встать. И жизнь прежней уже не будет.

Тяни не тяни, а вставать пришлось.

Я сбегал в ближайший магазин карнавальных костюмов. ЕГО костюм и плащ в последнее время стал очень популярен. Так что найти такой не составило труда.

Не совсем такой, конечно, но издалека прокатит. Трико на себя, плащ на плечи, гель на волосы и одну прядку закрутить на лоб...

Я стоял в своем кабинете у открытого окна и смотрел на остановившийся в воздухе самолет. Я собирался с силами. Летать я до сих пор не научился. Но тогда, в горах от моего умения летать не зависели жизни людей. Сегодня - зависели.

И не получиться просто не могло. Медленно. Медленно для меня, ноги оторвались от пола и тело поплыло по воздуху к днищу самолета. Мир попрежнему стоял на месте.

Как же Он делался видимым для людей? Как у него получалось так эффектно трепетать плащем? Ведь мир стоит. Как же надо медленно двигаться, чтобы тебя заметили? Или он летал без ускорения?

Я поудобнее схватился за днище самолета и медленно стал отпускать ускорение.

Он оказался не таким уж и тяжелым. Гораздо труднее было его удержать целым. Я как бы чувствовал его сразу весь. И держал не за то место, где лежали руки, а сразу весь. Не знаю каким законам физики это подчиняется. Скорее всего никаким. Что-то вроде персональной реальности. Но это работало.

Погасить скорость и инерцию, придать скорость в нужном направлении и аккуратно опустить на взлетную полосу аэропорта. Точнее сразу в "отстойник", чтобы какой другой самолет не врезался при посадке. Я ж не диспетчер, чтобы знать, какая именно полоса свободна.

Улыбнуться в камеру и снова в ускорение.

В своем кабинете я переоделся и повесил карнавальный костюм в шкаф. Закончив с этим, пошел в душ отмывать голову от геля. Как он в этой дряни ходил? Противно ведь.

Утром в прессе шум стоял такой, что наверное даже на Альмараке слышно было.

Каких только версий не было. Но главное, у всех появилась надежда. Настоящий не настоящий, неважно. Главное есть. Главное спасает.

Зазвонил тот самый мобильник. "Уэйн Б."

- Привет, Супермен, - послышался слабый голос Брюса.

- Привет, Бэтс. Рад, что ты пришел в себя.

- Значит Кларк умер?

- Его звали Кларк?

- Да. Кент.

- Лоис, наверное, безутешна.

- Наверняка. Учти, она докопается. У нее бульдожья хватка.

- То есть, про тебя она тоже знает?

- Знает.

- Ладно. Вечером зайду. Надо проверить твое состояние.

- Альфред молчит. Все было настолько плохо?

- Семь часов операция. Четыре остановки сердца. Двенадцать переломов. Субдуральная гематома. Повреждения внутренних органов. Продолжать?

- И я живой?

- Сам в шоке.

- Спасибо... - и короткие гудки. Брюс остается верным себе, даже едва выбравшись из могилы.

Выздоровление шло нормально. Без осложнений. Давно замечено, что пока человек без сознания, переломы срастаются лучше. Так, что гипс можно было уже убирать почти везде. Но вставать я ему запретил еще как минимум неделю. Специально сказал вдвое больше, поскольку точно, знал, что он не утерпит.

По окончании осмотра и всех процедур, мне пришлось выдержать форменный допрос с его стороны. Его интересовало все, особенно диагноз Супера. Почему-то в его смерть он не верил.

Причем настолько, что и меня заразил сомнениями. Но этот человек способен убедить тебя что вода падает с земли в небо и солнце встает на западе и ты в это поверишь, а если и не поверишь, то точно засомневаешься. Просто потому что он слишком грандиозен. Харизматичен настолько, что это ужасает.

И он оказался прав: следующим же утром у меня в кабинете сидела Лоис Лейн собственной персоной. И мучила вопросами о том дне.