Брюс. Дорогами Петра Великого

И Шёблад, то ли по молодости (после Гангута был заменён весь старший состав шведского королевского флота), то ли по охотничьей горячности, внял совету француза. Поставив все паруса, сначала фрегаты, а за ними и флагман погнались вслед за русской эскадрой.

— Шведы вошли в шхеры, господин генерал! — доложил капитан голицынской галеры.

— Что ж, добрая весть! — Голицын весело рассмеялся, показывая под чёрными усиками удивительно белые, прямо сахарные зубы.

Ему вдруг вспомнилась атака под Добрым в 1708 году, когда он разгромил оторвавшуюся от королевской армии колонну генерала Рооса. То был добрый знак под Добрым! Недаром у его флагманской галеры имя «Доброе начинание». Шёблад, как и Роос, оторвался от своих главных сил. Вот тот миг, который нельзя упустить! И Голицын второй раз за этот день приказал галерам «повернуть всем вдруг» и атаковать шведа в узком проливе.

Когда Шёблад увидел внезапный манёвр русских, он решил ответить контрманёвром и приказал своим судам развернуться бортом, дабы встретить врага огнём морских орудий.

— Я разнесу их вдребезги, маркиз! — высокомерно бросил он французу.

— Конечно! Я всегда говорил, что русский медведь не способен плавать! — Маркиз заложил белыми ручками свои уши, дабы не оглохнуть от рёва тяжёлых шведских пушек.

Флагман дал залп, и было видно, как рухнули мачты на передних русских скампавеях.

— Бей, бей! — триумфовал Шёблад.

Шведы отбили первую атаку. Мимо «Доброго начинания» проносились разбитые скампавеи передового отряда с полуразрушенными бортами, со сбитыми мачтами. Некоторые суда горели. Но по сигналу Голицына на фарватер выходили из шхер главные силы.

— Сколько же их! — вырвалось у Шёблада.

И в эту минуту капитан флагмана испуганно доложил своему горячему адмиралу:

— Ваше превосходительство! Там, справа, «Венкерн» и «Шторфеникс» попали, кажется, на мель!

Действительно, при развороте бортом два самых крупных фрегата шведов крепко сели на мель. По приказу князя Михайлы к ним тут же понеслись русские галеры. Затрещали вёсла, галеры становились со шведами борт о борт. И хотя от картечи одни русские солдаты и матросы падали в воду, другие, забросив абордажные кошки и порвав заградительные сетки, лезли на палубы фрегатов. Шведские стрелки палили с мостиков и с высоких мачт, но русские карабкались уже и туда. Скоро с обоих фрегатов были сорваны шведские флаги.

— Корнев, прыгай в шлюпку и поспешай к Джемисону, прикажи ему немедля перекрыть фарватер! Не то, чаю, швед бежать собрался! — Голицын увидел манёвры флагмана.

На галере «Триумф» Корнев застал капитана Джемисона в роли постороннего зрителя, хладнокровно наблюдавшего за разгоревшейся баталией из-за безымянного островка.

— Командующий приказал вашему отряду перекрыть фарватер, капитан! Надобно перехватить шведского флагмана! — передал Роман распоряжение Голицына.

— Но флагман уже уходит, драгун! — Джемисон не скрывал своего презрения к этому кавалеристу, его вообще крайне раздражало засилье армейских офицеров во флотилии. Но что поделаешь, если командует флотом сухопутный генерал. — Смотрите, каков молодец Шёблад! — обратился Джемисон к своему адъютанту. — Нельзя поворотить оверштаг, невозможно повернуть и через фордевинд по ветру, так что делает этот опытный мореход? Он начинает поворот, идя уже против ветра! Отдаёт якорь, не убирая парусов! Теперь наполняет паруса, ложится на другой галс, обрубает канат и уходит! Вот это, скажу я вам, мастер! Каков манёвр! — Джемисон шумно восхищался Шёбладом.

— Что же вы не выходите на фарватер, капитан? — не выдержал Роман. — Перекройте путь флагману!

— Да этот голиаф на полном ходу просто раздавит мои галеры! — Джемисон пожал плечами на горячность кавалериста. И показал ему на задержанных в проливе манёвром своего флагмана два малых шведских фрегата. — А вот этих птенчиков мы атакуем!

Десять галер резерва, вынырнув из-за острова, отрезали отступление фрегатам «Кискин» и «Данск-Эрн».

— На абордаж! — приказал Джемисон, и его галеры окружили фрегаты с обоих бортов.

Пороховой дым окутал шведские корабли, тяжёлые орудия били по галерам в упор, картечь сметала солдат с палуб. Но лёгкие русские скампавеи прошли сквозь огонь и схватились с фрегатами борт о борт...

Ништадтский мир

Пётр I верно оценил и понял значение Гренгама. «Правда, — писал он Меншикову, — не малая виктория может причесться и наипаче, что при очах господ англичан, которые равно шведов обороняли, как их земли, так и флот!»