Брюс. Дорогами Петра Великого

Король «в особом покое» беседовал с Петром I, причём речь шла о польских делах. Вильгельм, как и Пётр, был заинтересован в утверждении на польском троне Августа II, курфюрста Саксонского. Царь обещал во всём помочь королю Августу, даже войсками. Молодой и энергичный Пётр I, занятый дальнейшей войной с Османской империей, осваивавший ремесло корабела и собиравшийся строить мощный флот на Азовском и Черном морях, произвёл самое благоприятное впечатление на Вильгельма Оранского.

Дабы укрепить корабельные устремления Петра, английский король в ноябре 1697 года преподнёс царю нежданный и щедрый презент — новейшую быстроходную королевскую яхту «The Transport Royal». Поблагодарить короля за презент в Лондон был отправлен майор Адам Вейде, только что прибывший из Вены, где он изучал уставы и порядки «цесарских войск», воевал в войсках славного принца Евгения Савойского. Словом — офицер опытный и дипломатичный.

Поездка Вейде увенчалась полным успехом: Вильгельм III не только пригласил молодого царя в Англию, но и прислал за ним в Голландию целую эскадру под командой адмирала Митчелла. В большой европейской политике Вильгельма III Пётр I играл уже свою роль.

Поездка царя в Англию представляла интерес для обеих сторон. Скажем сразу, ни за одним царём и государственным российским деятелем ни одной британской эскадры больше не присылалось!

Молодой государь оценил эту честь. Он поплыл не на щегольской придворной яхте, а на адмиральском многопушечном флагмане. Линейный корабль поразил его своими размерами, тяжёлыми бомбардами и слаженностью экипажа. Какой смешной представлялась в сравнении с этим гигантом маленькая галёрка «Принципиум», которой Пётр так гордился под Азовом.

На море изрядно штормило, и Пётр буквально измучил толстяка адмирала, гоняя его по кораблю. Наконец, когда царь, подойдя к уходящей в низкие дождевые облака грот-мачте предложил взлететь вверх по вантам, краснолицый адмирал вышел из себя и рявкнул на царя по-голландски, что «в такой норд-ост паруса не ставят, а убирают, доннер-веттер!». Сие царь понял и добродушно похлопал рукой на плечо Митчелла:

— И впрямь крепчает чёртов ост-норд! Убавь паруса, кэптен!

Уловив царское благоволение, Митчелл пригласил царя и его волонтёров, позеленевших от крепкой качки, в кают-компанию: отведать горячей ушицы и морских разносолов!

Но волонтёры поспешили вернуться в свои каюты. Только крепкий и приземистый Яков Брюс, которого морская качка не брала, так же как и молодого царя, согласился и спустился вслед за Петром I в кают-компанию.

Первую чашу крепчайшей pepper-and-brandy Пётр I в адмиральской каюте поднял за британский флот. Он прямодушно объявил Митчеллу и его офицерам: ежели бы он не был государем московским и всея Руси, то с превеликим удовольствием занял бы должность британского адмирала!

Митчелл, когда Брюс перевёл ему царское слово, попунцовел от прилива чувств, а капитан Рили даже поперхнулся ямайским перцем, щедро плававшим в бренди. Согласие установилось полное. За ночной пирушкой и не заметили, как пересекли Ла-Манш. К концу застолья и Митчелл, и Рили, и дюжина офицеров готовы были уже отправиться с царём на Чёрное море, чтобы там бить неверных.

Сухопарый верзила-шотландец Макдональд плакал, обнимая Брюса и поражаясь:

— Так неужто ты будешь из тех самых наших королевских Брюсов?

Яков Вилимович склонял широколобую тяжёлую голову и любезно отвечал:

— Из тех, тех самых! Наши земли там, в Стерлинге!

В это время распахнулись двери. В душную кают-компанию ворвался бодрый морской ветер, и дежурный офицер бодро возвестил:

— Англия, сэр! Входим в Темзу!

— Ну, вот, Яков, твоя родина! — добродушно пробасил Пётр, опираясь на плечо Брюса.

— Это моя вторая родина, государь! — отозвался Брюс. — Первая же там, на севере — Шотландия! — И вдруг показал рукой на восток: — А настоящая осталась там, откуда солнце всходит, государь!

— Правильно молвишь, полковник! Там наша родина, Брюс, в России! — Пётр притянул к себе Якова и поцеловал в лоб.

Бесчисленные верфи, пристани, доки проплывали по берегам широкой Темзы. Дымили трубы сотен мануфактур, кузниц и лесопилен. На верфях одной Ост-Индской кампании, имевшей флот более королевского и правившей делами в Индийском и Тихом океанах, было тридцать тысяч мастеровых. Вся эта гигантская корабельная кузня работала на каменном угле, который специальные корабли-угольщики доставляли из Ньюкасла. Каменным углём отапливался и миллионный Лондон. Тёмный печной дым висел над городом, как чёрная туча, предвещая через столетие появление ядовитого лондонского смога.

— Вот махина, так махина! А, Сашка? — Пётр возбуждённо охватывал взглядом бесконечные причалы, на которых стояли бочонки с пряностями с Молуккских островов: перцем, корицей, имбирём; тюки с разноцветным индийским шёлком и турецкими коврами; диковинные ящики с ароматным китайским чаем. Ноздри щекотал запах виргинского табака и антильского кофе. С иных причалов тянуло ямайским ромом, шотландским виски, французским арманьяком и мускатом с острова Мадейра.