Брюс Ли. Я никогда не сдамся

Про себя Демиль подумал: «Бой со спокойным Брюсом — это безумие, но с разозленным — подписание себе смертного приговора». Демиль сунул руку в пальто и положил указательный палец на курок пистолета. Если Брюс прыгнет на него, Демиль его продырявит.

— Еще раз прошу прощения. Я был неправ. Извини, — сказал Демиль, медленно отступая. Затем он повернулся и вышел. Это был их последний разговор.

Летом 1963-го, спустя четыре года после изгнания, Брюс Ли вернулся в Гонконг на трехмесячные каникулы. Он покидал родной дом на лодке позора, а вернулся уже на самолете успеха. Брюса, надевшего свой лучший костюм и галстук, в аэропорту Кайтак встречали мать, отец, младший брат Роберт, тетушка Ева Цзо, двоюродный брат Нгуен Ю Мин и Мэри Вон, с которой он снимался в фильме «Гроза». Роберт, который начинал свою карьеру в музыке, пригласил фотожурналиста из «Оверсис Чайниз Дэйли Ньюс», чтобы запечатлеть эти мгновения.

Эта встреча стала яркой иллюстрацией примирения между отцом и сыном. Как того требуют китайские традиции, Брюс привез своей семье подарки — символическое доказательство его процветания в чужой стране. Он вручил отцу стодолларовую купюру — сумму, которую родители дали ему перед отплытием, — и новенькое пальто.

— Папа, это тебе. Я сам выбирал этот подарок.

Хой Чен схватил сына, которого он когда-то называл «бесполезным человеком», и обнял его. Глаза Брюса стали влажными, слезы текли по его лицу.

— Я не должен был обращаться с тобой так, — говорил Хой Чен, а голос его срывался от переполнявших эмоций.

— Нет, пап, ты был прав, — ответил Брюс. — В противном случае я бы не изменил свой взгляд на жизнь.

На фотографиях Хой Чен стоит уже в своем новом пальто, а на лице расплылась удивительная улыбка от уха до уха. «Я никогда не видел такой улыбки на лице папы», — вспоминает Роберт.

Сын, которого они потеряли, нашелся.

В квартире на Нэйтан-роуд их ждали друзья и пышный банкет, пир и праздник в честь возвращения блудного сына. Все были поражены тем, насколько повзрослел Брюс. Он стал увереннее. Его шутки заставляли всех смеяться. Он гордился своими достижениями в Америке. После того как банкет закончился, он переоделся в толстовку Вашингтонского университета. Брюс поразил семью демонстрацией наработанных упорным трудом навыков кунг-фу. «Когда он покидал Гонконг, он был чуть лучше среднего ученика боевых искусств, — говорит Роберт. — Но по возвращении стало очевидно, что он обладал особым талантом». Удивил Брюс и своим подходом. Он изменил свою философию и показал сторону, которой они не видели в нем раньше. Он стал менее эгоцентричным и самонадеянным, прислушивался к мнению окружающих. Казалось, его жизнь обрела цель.

После четырех лет тренировок и обучения других кунг-фу в Штатах, Брюс хотел проверить свой уровень против гонконгских мастеров. Он посетил ряд различных школ, чтобы узнать их лучшие методы. В процессе он часто пытался их изменить и улучшить. Но вместо того чтобы восхвалять его нововведения, старые мастера упрекали его за развращение традиции. Их отрицательная реакция заставила Брюса все больше разочаровываться в консерватизме традиционного кунг-фу.

Главная проверка состоялась в школе Ип Мана, где он соревновался в «липких руках» («чи сао») со своими боевыми братьями и учителями. В 1959 году, когда он покинул Гонконг, он считал себя шестым среди лучших учеников школы. Через четыре года он поднялся только на четвертое место. Он все еще не мог одолеть своего учителя Вон Шунь Ляна, своего наставника Ип Мана, а также одного из помощников Ип Мана. В то время как остальные считали бы это невероятным прогрессом — все трое были гораздо старше, — Брюс, будучи перфекционистом, был настолько расстроен, что на секунду даже подумал о том, чтобы бросить боевые искусства. Но после того как он остыл, еще больше убедился в своем намерении стать лучше, чем они. Он решил, что будет рьяно тренироваться и разработает модификации, которые одолеют их классическую технику.

Во время периода сомнений в боевых искусствах Брюс обратился к мысли о возрождении актерской карьеры. Он надеялся сыграть хотя бы в одном коротком гонконгском фильме во время летних каникул. Руководствовался он мыслью, что «Сирота» — его последний фильм перед отбытием в Америку — получил одобрение и у критиков, и у зрителей. Когда картина вышла, один из величайших режиссеров Гонконга Чжан Чэ (на его счету такие фильмы, как «Однорукий меченосец», «Пятеро ядовитых») был настолько впечатлен игрой Брюса, что отправился на свою новую студию «Шоу Бразерс» и попросил руководство подписать контракт с Маленьким драконом. Но к тому времени Брюс уже уехал в Америку.

«Бой со спокойным Брюсом — это безумие, но с разозленным — подписание себе смертного приговора».