Брюс Ли. Я никогда не сдамся

Ли любезно ответил Дозьеру: «Я хотел бы воспользоваться этой возможностью, чтобы поблагодарить вас лично за все сделанное вами для того, чтобы начать мою карьеру в шоу-бизнесе. Без вас я бы никогда не подумал о том, что могу оказаться в Голливуде. Я получил огромный опыт в „Зеленом Шершне“ и считаю, что со времени первой серии я становился только лучше — сводил к минимуму или отбрасывал ненужное. Мое отношение к этому делу — нужно принимать вещи такими, какие они есть; смотреть на небо и при этом прочно стоять на земле».

Вот так Брюс Ли стал представителем самой распространенной категории людей в Южной Калифорнии — безработным актером. «Когда сериал закончился, я спросил себя: „Что же мне теперь, черт возьми, делать?“»

В центре: Дэн Иносанто, Карим Абдул-Джаббар и Брюс Ли без футболки. Фотография класса в Чайнатауне Лос-Анджелеса. Приблизительно 1968 год (Фото Дэвида Тедмэна)

Майк Стоун, Джо Льюис, Брюс Ли и Эд Паркер на съемочной площадке «Команды разрушителей». Лето 1968 года (Фото Дэвида Тедмэна)

Глава одиннадцатая Джит Кун-До

Дальнейшие актерские перспективы Брюса были туманными, поэтому он вернулся к обучению кунг-фу. Когда съемки «Зеленого Шершня» свернулись, он открыл в Лос-Анджелесе филиал школы кунг-фу — в Чайнатауне, по адресу: Колледж-стрит, 628. Семинар в честь открытия был назначен на 9 февраля 1967-го, с 8 до 9 часов вечера. Помощник инструктора Эда Паркера, Дэн Иносанто, который в течение года тайно тренировался с Брюсом, без лишнего шума пригласил большую группу старшеклассников Паркера на мероприятие. В течение часа Брюс объяснял свою философию и то, чему он будет учить. Иногда он вызывал кого-то, чтобы продемонстрировать наглядно свои доводы. «Можно было увидеть, насколько он лучше большинства мастеров, — говорит Боб Бремер, ученик Паркера. — Я сразу же перешел к Брюсу».

После семинара все поступили так же, как Боб. Из-за этого многие на них обиделись. «Они называли нас перебежчиками», — говорит Бремер. В сплоченную группу перебежчиков вошли Дэн Ли, Джерри Потит, Боб Бремер и Стив Голден. «Паркер явно был не рад происходящему, — говорит Голден. — Но в последний год перед моим уходом Эд все больше времени проводил в Голливуде, работая телохранителем Элвиса Пресли. Он не занимался моим обучением. Так кто кого бросил?» Брюс назвал Иносанто своим помощником инструктора. Дэн пытался поддерживать связи, обучая шесть дней в неделю как Паркера, так и Брюса, но через несколько месяцев это уже стало невозможным, и он присоединился к Брюсу на полный рабочий день.

Брюс задумывал филиал в Лос-Анджелесе, как и свой самый первый квун в Сиэтле, больше эксклюзивным частным клубом, а не коммерческой школой. Новых учеников должен был привести член клуба, и первые шесть месяцев были пробными. Квун в Чайнатауне не обзавелась никакими вывесками, окна были закрыты рекламой розового стеклоочистителя «Гласс Вэкс», а входная дверь была заперта. Чтобы попасть внутрь, нужно было знать тайную комбинацию: три стука, пауза, еще два стука. «Я не хочу, чтобы в моей организации было слишком много людей, — объяснял Брюс. — Меньшее количество учеников и более жесткие условия для присоединения придадут моему клубу больше престижа и важности. Если место слишком популярно и в него слишком легко попасть, то люди не будут его высоко ценить».

В первые несколько месяцев Брюс превратил новую школу в учебный лагерь. Он сосредоточился на физической подготовке: фитнес, гибкость, базовые упражнения на удары ногами и руками. Члены клуба занимались четыре раза в неделю. Двухчасовые сессии всегда были изнурительными. Довольно много людей ушли после нескольких недель. «Брюс испытывал нашу искренность и готовность тренироваться, — говорит Дэн Ли, однофамилец Брюса. — На четвертый месяц интенсивность фитнес-программы наконец ослабла, и он начал обучать тех, кто остался».

Клуб Брюса был противоположностью торговым лавкам МакДодзё[64]. Здесь не было ни униформы, ни рангов, ни цветных поясов, ни поклонов, ни титулов. Все находились в товарищеских отношениях: Брюс был Брюсом, а Дэнни — просто Дэнни. Отчасти в шутку, но главным образом для того, чтобы драматизировать его философию в физической форме, Брюс воздвиг на столе у входной двери миниатюрный надгробный камень, на котором было начертано: «В память о некогда жидком человеке, который был заполнен и исковеркан классическим беспорядком».