Брижит Бардо. Две жизни

Разумеется, Брижит это мало обрадовало, ведь она уже была сыта по горло подобными сценами. С другой стороны, поднявшийся ажиотаж пошел только на пользу только начинавшейся карьере Дистеля. И по сей день в журналистской среде ходят рассказы о том, что в дни головокружительного романа Бардо — Дистель не кто иной, как сам кавалер, заранее оповещал журналистов об их планах и маршрутах. Если верить этим байкам, в какой-то момент один из журналистов заявил Дистелю, что, мол, если ты, парень, позвонишь еще раз, тебе по гроб жизни не видать своего имени на страницах нашей газеты.

Некоторое время ходили упорные слухи о возможном браке Бардо и Дистеля. Пресса сообщала, что когда Дистель представил Брижит своим родителям, его мать подарила Бардо свое собственное обручальное кольцо с сапфиром в виде звезды, обрамленном бриллиантами. Сегодня Брижит утверждает, что все это россказни, хотя и соглашается, что когда она представила Дистеля Пилу и Тоти, те, в отличие от родителей потенциального жениха, отнеслись к этому более сдержанно.

Однако их помолвка оказалась трудным делом даже для такого человека, как Дистель. Через тридцать лет он назвал свой роман с Брижит «работой на полную ставку». Ей требовалось, чтобы тот, кого она любит, вечно находился при ней, выполнял то, чего она от него захочет, и признавал ее главенство. «В конечном итоге, — рассказывает Дистель, — у меня не было ни малейшего желания становиться «месье Бардо».

Как бы то ни было, даже удостоившись прозвища «будущий господин Бардо», Дистель не терял понапрасну времени и продолжал делать карьеру на эстраде.

В те дни одним из ведущих французских импрессарио был Андре Пуссе. Он подыскивал артистов для выступлений в ночных клубах, а также представлял во Франции ведущих американских шоуменов, в том числе Эда Сэлливана. В один прекрасный день тот позвонил ему и заявил: «Мне нужна Бардо». Пуссе, отлично зная, что ему даже нечего заикаться об этом Брижит, ответил Сэлли-вану: «Забудь. Она не поедет в Америку. Она ненавидит летать самолетом».

Сэлливан не желал отступать: «Предложи ей 50 тысяч долларов за три минуты».

В годы, когда большинство простых смертных не могли заработать за год даже пятой части этой суммы, Сэлливан предлагал Брижит колоссальные деньги. Ну а поскольку Пуссе за его старания полагались законные десять процентов, он пообещал Сэлливану, что сделает все от него зависящее. Правда он предупредил: «Только не надо заранее обольщаться, потому что у нас все равно ничего не выйдет».

Пуссе остался верен обещанию — он позвонил Бардо и передал ей предложения Сэлливана. И, как он и опасался, Брижит с ходу его отвергла. Пытаясь как-то утешить Сэлливана — а также не желая упускать причитающихся комиссионных, — Пуссе позвонил знаменитому ведущему, чтобы сделать ему контрпредложение: «Я могу организовать для вас ее жениха». Отлично понимая, что одно лишь упоминание имени Бардо способно собрать многомиллионную аудиторию, Сэлливан живо согласился заплатить Дистелю за его участие в телешоу 6 тысяч долларов. Как только стороны, казалось бы, договорились, Пуссе сообщил Сэлливану печальное известие: «Вы не имеете права упоминать имя Брижит».

«Не велика беда!» — ответил Сэлливан и в один из последующих воскресных вечеров представил американским телезрителям «человека, которому завидует каждый мужчина в мире, потому что каждый мужчина в мире желал бы себе его невесту».

Слава Брижит была столь велика, что даже не нужно было называть ее имя. В Америке никто слыхом не слыхивал, кто такой Дистель, однако зрители тотчас догадались, кто его невеста.

Их жаркое лето сменилось прохладной осенью. Брижит теперь готовилась к новой работе с Раулем Леви в картине на тему второй мировой войны — «Бабетта идет на войну», и Дистель незаметно отошел на второй план. Брижит оставила его наедине с его весьма перспективной карьерой. Он же оставил ей после себя не только воспоминания. Дистель привнес в ее жизнь страсть к игре на гитаре. Как выразилась сама Брижит, «он наполнил мою жизнь музыкой».

Кстати, может показаться забавным, что вскоре после того, как Дистель расстался с первой женой Вадима, у него завязался роман со второй — Анетт Страйберг.

Вот что замечает по этому поводу сам Вадим: «Саша, казалось, питал особую слабость к моим женщинам. В некотором роде то была дань моему хорошему вкусу — хотя я с удовольствием обошелся бы и без этого».