Бродячая Русь Христа ради

Старый безголосый дьячок успел приспособиться к огороду и выращивал такую капусту, что на базарах ее считали самой лучшей. Городские мещанишки-маклаки приходили даже к нему на дом, перебивали и переторговывали ядреный товар на корню . Старик был доволен, но кучился и жалобился встречному и поперечному, когда стали путать цену и сбивать его со счету, заведя новую моду - покупать капусту не по грядам, а по сотням кочней. Один такой маклак в соблазн даже ввел его, когда пришел торговаться в церковь и из алтаря вызвал на клирос. Пока старик на пальцах считал да в уме пересчитывал, перекладывая гряды на сотни, священник велел начинать часы и возглас дал: вместо «аминь» и «слава Тебе, Боже наш, слава Тебе» вышло вслух всей церкви и всех предстоящих: шестью шесть - тридцать шесть.

Осталось сказать еще про пономаря, да лучше его самого не скажешь: «слякохся от нищеты», говаривал он сам с полной откровенностью. В самом деле: сыновья его, ходившие в епархиальный город за 250 верст с вакаций и на вакации всегда пешком, не уносили с собой больше 3-4 гривен медными деньгами, и чем жили - отец и думать боялся. Стаивал он на перекрестках, выпрашивая у проходящих подаяния, бродил по базарам между возами -собирал высыпавшиеся крохи, и не раз видели его в питейном доме пляшущим и поющим шаловливую песенку не за вино, а за те же медные деньги. Один сын сделался впоследствии архиереем, другой - большим столичным чиновником: стали отцу помогать, да уж тогда, когда ему ничего не было нужно.

Дьячкова вдова-теща круто месила по субботам тесто и пекла просфоры - и этот заработок до того казался серьезным и важным, что, когда благочинный хотел произвести в просфорни сестру дьякона, старую деву, дьячок несколько раз приходил валяться у него в ногах:

- Не будет милости - ко владыке пойду!

Кончилось, впрочем, тем, что место осталось по-старому. Соперницы стали избегать взаимных встреч, а при случайных корились и переругивались. У дьячка выродилось на попа косое медвежье взглядье и вырос зуб, который он, однако, старательно затравливал и не давал ему ныть и разыгрываться.

Итак, вот эти воины, выставленные в передовую цепь лицом к лицу с неприятелем и, как видим, без всякого прикрытия, а вдобавок еще обессилевшие и усталые.

Ввиду их тяжелого и невыгодного положения, конечно, самым существенным и важным является вопрос о том: кто неприятель и каковы его силы?

Глава IV

Погостам и селам, выродившимся из погостов, уже сама судьба судила стоять в тех глухих местах, где славянские поселения очень древние и народ пребывает в патриархальной простоте нравов, цепко держась за прадедовские обычаи и верования. Там, где уцелели погосты, несомненно, сохранилась и старая Русь, нетронутая чужеземными обычаями, и для археологов здесь богатая и интересная почва: этого имени селения -прямые тому показатели в настоящее время.

В старину, когда объявилось на Руси никоновское исправление церковных книг и перемена некоторых церковных обрядов, в погостенских приходах сильнее всего выразилось противодействие и отстаивание старых обрядов, особенно тех, которые зависели от церковных постановлений и правил, названное борьбой за старую веру, высказалось наиболее крупными проявлениями, восходящими до поразительного героизма. Сюда бежали и здесь находили готовый приют и угреву все те, которых притесняли в городах и в густонаселенных пунктах. Когда преследования достигли и до этих мест невозмутимого покоя и очень надежных укрытий и откуда уже некуда было скрываться, упорство, доведенное до отчаяния, не задумалось высказаться ужасающим количеством самоубийств в виде добровольных самоистязаний голодом, самосожжений и самопотоплений «веры ради» не десятками, а сотнями ярых фанатиков. Где больше сгруппировалось погостов, как в Олонецком краю! Туда охотливее сбегались гонимые, и там крупнее и чаще успело выразиться количество самосжигателей, морельщиков, топителей и т. п. Ввиду мученичества старая вера укреплялась и, прикрытая от гонителей тайной, как весенняя вода снегом, медленно, но верно подтачивала и осаживала этот снег.

Сталось так, что где брошены были семена в те давние времена, там и теперь прозябают плоды в виде ревнителей древнего благочестия. Чем древнее место, тем их больше, чем сильнее и чаще их преследовали, тем они делались упрямее и озлобленнее. Сначала по старой привычке не отставали от священства и держались попов дониконовского пострижения, а когда те попы вымерли - прикармливали беглых, исправленных по старым книгам и по особому чину. Когда попов стали ловить, а доставать их представлялось делом значительной трудности, священство совсем отвергли.