Бродяга

Север, молча взял баян, покрутил в руках, посмотрел на свет.

— Говорят, бывших наркоманов не бывает, так ведь?

— Ты это, к чему? — Явно заволновался Витя.

— Да так. Просто кое-что подумалось. Давай сначала накуримся, а уж потом посмотрим, что за лекарь ты раздобыл.

— Уф! Я грешным делом подумал, что ты выливать собрался, — с видимым облегчением произнес, Шмаль.

Я что, Ирод какой-то? Если бы даже и мелькнула такая мысль, то из уважения к твоим трудам только, не стал бы такого делать. За кого ты меня держишь?

— Как, тебе сказать? Пять лет прошло все-таки. Люди меняются. То, что раньше казалось правильным, теперь кажется абсурдным.

— Я не пластинка, чтобы перевернул, и другая музыка играет. Представления о том, что хорошо, что плохо, у меня не поменялись. В конце концов, я сегодня первый день на воле! Давай, оттянемся по человечьи!

* * *

Наступил октябрь, по-украински — жовтень. И вправду жовтень, глядя в окно, подумал, Антон. Газон под окнами был густо усеян желтыми, багрово-красными листьями. Деревья еще не полностью облетели и радовали глаза разноцветным одеянием. Хорошая пора. Особенно это чувствовалось в лесу. Холода пока не наступили, не было надоедливых мошек. Лес, как бы затих, готовясь вскорости уйти в спячку. Вчера вечером, он больше двух часов бродил по осеннему лесу. Хотелось побыть одному. Просто бродил, бесцельно слоняясь по еле приметным тропкам, ни о чем не думая, ничего не планируя. Просто отдыхал душой. Подходя к дому, он увидел на лавочке возле подъезда Толика «Барракуду». Толик, щипач с Николаева, освобождался через месяц после Севера. Когда провожали Антона, сказал на прощание, что заедет в гости. Антон, не принял его слова всерьез, подумал, что обычный треп. И вот, на тебе, гость. Сейчас, он спал на диване в соседней комнате, а Антон смотрел в окно. Смотрел, как облетают листья с деревьев. Внезапно вспомнился рассказ О» Генри — «Последний лист». Вчера, они с Барракудой изрядно таки набрались. Вспоминали зону. Толик рассказывал новости, казалось, что все было так давно, а ведь прошел только месяц.

— Завтра отправлю его домой, в Николаев, — решил Север. — Сегодня еще погуляем, а завтра до свидания. Нечего ему тут ошиваться.

Друзьями, они никогда не были. Общались, конечно, но так можно было сказать про любого на отряде. В тюрьме, как на подводной лодке, и рад бы не видеть кого-нибудь, но никуда не денешься. Вот это вот вынужденное общение, пожалуй, больше всего доставало.

— Вставай, хорош, спать уже! — Север, бесцеремонно растолкал Толика. — Должен, Шмаль подойти с минуты на минуту, а ты дрыхнешь. Сходим на рынок, прикупим тебе кишки, а то ходишь, как оборванец.

— Встаю, уже встаю, — Барракуда потягивался, лежа на диване. — Шмаль, это тот, что вчера заглядывал? Твой приятель?

— Да. Да вставай ты уже. Пока помоешься, в порядок себя приведешь, он и подойдет. Держи вот, подлечись. — Антон, протянул ему бутылку пива. — Вот и Витя! — В прихожке протренькал звонок.

Сходили на базар, купили Толику обновку. Джинсы, джинсовую же зимнюю куртку, кроссовки.

— Теперь можешь домой ехать. Давай зайдем на вокзал, купим тебе билет на завтра. Ты уж не обессудь Толян, но у нас тут с Шмалем, кое-какие дела намечаются, а ты меня, как бы отвлекаешь. Сегодня еще оттянемся, лекаря щас подварим, соберем тебя на дорожку, и в путь. Лады?

— Какой базар! — Толик улыбался во всю физиономию. — Что я, не понимаю, что ли. У вас свои дела, да и мне пора. Дома, наверное, уже беспокоятся.

Проводив на следующий день, Толика до автовокзала, и посадив его на автобус, Север вздохнул с облегчением. Пришел домой и сходу завалился на диван. После двух дней гулянки, требовался отдых. Не успел прикрыть глаза, как в дверь затрезвонили.

— Кого еще принесло?

Раздался требовательный стук. Так ломится, могли только мусора. Ничего не поделаешь, надо открывать. В квартиру вломились двое оперов и участковый.

— Кто-нибудь в квартире еще есть? — Сходу поинтересовался участковый.

— Нет, а что должен?

— Ты не умничай, сообщили, что у тебя проживает, какой то подозрительный тип.

— И чем же он подозрительный, хотел бы я знать. Приезжал ко мне погостить на пару деньков, старый товарищ. Сегодня отбыл на родину. Это что, преступление, друзей принимать?

— Участковый, поманил Антона в соседнюю комнату, опера тем временем листали старый номер плейбоя на кухне. Васильевич, подошел вплотную к Антону и прошептал,

— Слушай, Антон, надо тебе срочно уезжать. Достоверно знаю, прикрыть тебя хотят. Кое-кто положил глаз на твою квартиру. Посадят, потом по тихому выпишут, так как в квартире никто не проживает. В это раз, что-то не срослось, пока тебя не было, но в следующий может получиться. Уезжай, пока волна не спадет. Через какое-то время вернешься, приватизируешь хату, и тогда точно никто ничего не сможет сделать. А иначе, уже завтра придут к тебе со шмоном, найдут наркотик, и все. Прощайся с волей и квартирой. Все понятно?

— Чего уж тут непонятного, а это точно, что уже завтра?