Бродяга

Удивленный Китаец поспешил скрыться, а Джагга решил немедленно проверить сообщение и лично убедиться, что это именно та, кого он разыскивает.

Он отпустил недоумевающих рабочих, запер склад и отправился в припортовые трущобы.

Лиля несла с рынка немного овощей, риса и хлеба. Почти все деньги уходили на продукты, Ведь мальчик быстро рос, ему необходимо было хорошо питаться.

Остаток денег Лиля отдавала за жилье, и у нее почти ничего не оставалось. Конечно, приходилось очень трудно, ведь она не привыкла жить в таких условиях, но делать было нечего – надо жить, растить сына.

– Эй, поберегись! – закричал какой-то сорванец. Он пробегал мимо, толкая перед собой тележку с мусором.

«Неужели и моего Раджа ждет такая же участь? – думала несчастная женщина, – ведь ему тоже придется зарабатывать на жизнь. Дети, которые вырастают в трущобах, видят только мусор и грязь, они изгои общества. Нет, что за мрачные мысли, – встрепенулась Лиля, – нельзя так распускаться, нельзя позволять себе смотреть в будущее без всякой надежды. Мой сын, конечно, будет судьей, я сделаю все, что в моих силах».

Поглощенная тяжелыми раздумьями, женщина не заметила, как из-за каменной ограды за ней наблюдают горящие, как у волка, глаза.

«Да, это, несомненно, она, – ликовал Джагга, – хотя и сильно изменилась, благодаря заботам господина судьи. Ну что же, теперь вы в моих руках!»

Разбойник проводил ее до самого дома, скользя незаметной серой тенью. Он убедился, что все рассказанное Китайцем, – правда.

Джагга даже поговорил с соседями Лили, осторожно выясняя, на какие средства живет его старая знакомая.

– Такая гордячка, такая гордячка, – говорила соседка, – можно подумать, с неба спустилась на нашу грешную землю. Но ничего не скажу, вежливая, приветливая, – противоречила сама себе тараторящая женщина, – сразу видать, росла-то она в богатенькой семье, ну а тут люди работящие, все живут своим трудом, вот и ей, милой, пришлось ручками-то поработать, не все же в тени прохлаждаться.

Джагга слушал, не перебивая, напустив на себя вид внимательного слушателя, приезжего из другого города, который разыскивает дальних родственников.

– Занимается всякой поденщиной, – не умолкала женщина, – то постирает чего, то еще что-нибудь… известное дело, таким трудом дворцов себе не наживешь. – Она вздохнула, перескочив на другую тему. – Вот наша семья, работаем с утра до вечера, а что у нас есть? Богатые вон сладко кушают, сладко спят, живут во дворцах и ничего не делают…

Еле отделавшись от навязчивой собеседницы, Джагга ушел, сославшись на то, что он ошибся и не имеет к Лиле никакого отношения.

Джагга не мешал Лиле пытаться заработать на жизнь. Пусть кормит свое бесценное дитя, будущего судью. Джагга знал жизнь и не сомневался, что больше, чем на кусок хлеба, она не заработает. На такие деньги сына не выучишь и не отгородишь стеной от улицы. Пусть работает от зари до зари, губя былую красоту и здоровье. А если погубит окончательно и умрет – что ж, тем легче исполнится задуманное им, Джаггой.

Разбойник не хотел зла лично ей и ее сыну. Они оба существовали для него только как орудие мести. Что ж, не его вина, что именно эта женщина стала женой его врага – судьи Рагуната. Случилось бы по-другому, ему не было бы до нее никакого дела. Но прошлое не поворотишь вспять. Эта женщина должна страдать вместе со своим сыном – так, как когда-то страдал он, восемнадцатилетний юноша, и его мать, несчастная Сародж, все отдавшая своему мальчику в надежде, что его жизнь будет светлой и достойной. Они тоже не были ни в чем виноваты, их судьбы тоже оказались погублены. Теперь пришло время расплаты.

Разве это не правосудие? Рагунат осудил его, невинного. Он осудил Рагуната, виновного в неправедном приговоре. Суд свершился, приговор вынесен. И если исполнение его растянулось на многие годы и принесло страдания не только Рагунату, но и другим, – что поделаешь, раз нельзя посадить судью в тюрьму, пусть страдает на воле.

Чувствовал ли Джагга себя несчастным, ведя жизнь разбойника? Нет. Он был не из тех, кто только проливает слезы над несбывшимися мечтами. Он наслаждался каждым днем, наполненным волей, исполнением любых своих прихотей, роскошью – и, главное, риском, игрой с опасностью, без которых не бывает разбойника. А мечты – он постарался позабыть о них в тот день, когда за ним захлопнулась дверь каторжной тюрьмы. Приговор подвел черту под юностью и чистотою. Кто возьмет на военную службу бывшего заключенного? Он хотел быть военным, непременно генералом – не меньше, носить мундир, как его дедушка по материнской линии, шагать на парадах впереди строя с обнаженной саблей в руке.

Всему этому не суждено было сбыться, потому что судья Рагунат сказал, облачившись в мантию: сын вора – вор, сын убийцы – убийца.

И вот теперь перед Джаггой маленький избитый щенок – сын Рагуната. Красивый мальчик, как его мать, хорошо учится, говорят, не обманывает, не крадет, не ругается. Конечно, благородный род, голубая кровь, столько поколений знатных предков.