Бродяга

– Радж? Ты почему так долго не приходил? Ты проголодался? Иди, кушай…

Мальчик обрадовался, услышав эти слова.

– Кушать? Ты сварила обед?

– Да, я много сварила. Все еще горячее… На второе картофель… все там, на полке…

– Суп? Ты сварила суп?

– Да, это все тебе, кушай, дорогой, ты же проголодался…

Радж бросился к полкам, открыл одну кастрюлю, другую – все они были пусты. Полез в корзинку, где лежал хлеб, и там тоже ничего не нашел. Тогда он понял, что мама больна, она бредит.

В первую минуту он очень испугался, но потом решил не расстраивать ее.

– Ты все нашел, Радж? Нашел, да?

– Да, мама, нашел. И картошку нашел и кусок хлеба. Очень вкусно было. Я поел, спасибо.

Лиля приподнялась, посмотрела на сына невидящими из-за жара глазами и жалобно попросила:

– Ты сыт? Теперь принеси мне поесть. Дай мне немножко хлеба, совсем маленький кусочек.

Радж совсем растерялся. Он не знал, что ему делать, ведь в доме ничего нет. Но мать больна, ей надо много и хорошо есть, иначе она не выздоровеет и может умереть.

– Да, мама. Сейчас я принесу хлеба. Обязательно принесу, ты полежи пока, отдохни немного.

Радж услышал, как затрещал фитиль в лампе. Он прикрутил огонь, глядя на тусклый свет, и вдруг в ушах его зазвучал голос Джагги:

– Да, да. Ты будешь воровать, будешь красть, грабить и убивать так же, как я. Слышишь? Всю жизнь…

Радж выбежал из дома, прочь от этого голоса, но он назойливым москитом звенел и звенел, пока Радж не понял, что другого выхода у него нет.

Многолюдные улицы были заполнены разряженной публикой, спешащей по своим делам. Слышался беззаботный женский смех, гудки автомобилей. Солнце ослепительно сверкало в витринах дорогих магазинов, наполненных красивыми вещами.

По улице бежал худой мальчик в запыленной одежде, то и дело натыкающийся на недовольных прохожих. Пробормотав извинения, он продолжал свой бег, словно загнанный зверек. Кое-кто оглядывался на него, опасаясь за целость своего кошелька, но в основном никому не было никакого дела до какого-то оборвыша. Мало ли их шляется по улицам Бомбея, здесь проходит их жизнь, готовая оборваться в любую минуту от голода или болезней. Одним больше, одним меньше – какая разница, главное, чтобы не жали новые туфли.

Радж бежал, не разбирая дороги, внезапно его остановил запах, божественный запах свежеиспеченного хлеба. Он огляделся – прямо перед ним находился большой магазин, торгующий белыми булками, наном, лепешками всевозможных сортов.

«Дай мне немножко хлеба, самый маленький кусочек, я хочу есть», – голос матери ножом резал его сердце.

Из широких дверей то и дело выходили покупатели, некоторые из них на ходу отщипывали кусочек от купленной булки.

Радж постоял немного. Он не знал, как ему поступить:

«Принеси мне поесть, совсем немножко»…

Радж и сам не заметил, как вдруг его дрожащая ладонь сложилась в горсточку и протянулась к прохожим. Все проходили мимо, равнодушно оглядывая мальчика. Краска стыда пятнами выступила на его щеках, он отдернул руку.

Оставалось последнее.

«Ты будешь воровать, ты будешь воровать всю жизнь…»

Мальчик вошел в магазин. Толстый булочник в белом колпаке раскладывал свежеиспеченный хлеб на деревянном столе. Он еще испускал дразнящий пар.

Радж опустился на колени и пополз под столами. Он подобрался совсем близко к хлебу и огляделся по сторонам. Кажется, его никто не видит. Мальчик протянул руку и взял горячую булку. Она обжигала ладонь, словно раскаленные уголья.

– Ах ты воришка!

Толстый булочник схватил его и вытащил из-под стола, ловко выворачивая сустав, так что Радж закричал от боли.

– Воришка! Не стыдно красть, а?

Мальчик пытался объяснить ему:

– Мне нужен хлеб. Моя мама больна, хлеб для нее. Она голодная!

– Пойдешь в полицию, негодный мальчишка. Там все расскажешь!

Как будто из-под земли появились полицейские, огромные, усатые с большими дубинками.

– Что здесь случилось, хозяин? – спросил сержант.

– Воришка украл хлеб! – кричал булочник. – Я его давно тут приметил, он здесь часто околачивается.

– Их тут целая банда, – сказал полицейский, – мы давно их ловим. Наконец-то один из них попался.

Полицейские грубо выволокли мальчика на улицу. Любопытные прохожие оборачивались на них. Какие-то оборванные мальчишки с улюлюканьем провожали процессию до самого участка.

Раджа втащили в мрачное сводчатое помещение с узкими окнами, забранными прочными решетками. Здесь стоял удушливый запах, присущий казенным учреждениям.

Мальчика поставили перед столом, за которым сидел человек в белой рубашке с закатанными рукавами.

– Как твое имя? – спросил он.

– Радж.

– Как зовут твоего отца?

– Не знаю, мы живем вместе с мамой.

– А где вы живете?

Радж дернулся, но полицейский держал его крепко, стиснув плечи жесткими пальцами.

– Не буду говорить.

– Но за тебя должны поручиться, или ты попадешь в тюрьму, как бродяга.

– В тюрьму? Я не могу в тюрьму, у меня больная мама, она ждет, когда я принесу хлеба.

– Слышали мы эти песни, – махнул рукой полицейский. – У всех вас больная мама. Вот посидишь в тюрьме, она и выздоровеет без такого воришки.