Бродяга. Копьё Света

— Нутро мое, несущее Хаос и Разрушение, страдания и извечные муки, поглотит пастью своей клыкастой и опустит на самое дно желудка моего. Воля моя, окутанная потерей и скорбью, покарает и перемножит во сто крат боль телесную, душевную, ментальную, опустив на плечи убийце, даровав круги мук и пыток нескончаемые.

И каждый раз, извергая проклятия и обещания нескончаемых мук, Бездна смотрела на его лик, того самого мальчишки: с черными встрепанными волосами, алыми глазами и темно-серой кожей, по которой шли глубокие витиеватые трещины, означающие заключенный с теневой тварью договор о слиянии душ, сущностей и тел. Шанши — теневая тварь, порожденная когда-то давно недрами Бездны, воспротивившаяся ее воле, стала частью брошенной и ненужной жертвенной души. Подарила силы и знания о жителях пустынного мира, возможность противостоять дарам детей Бездны.

— Айон’Эр, ты и твой хозяин непременно заплатите за смерть Дасса’Эрита, — смотрит воля Бездны на мальчика, обратившего свое внимание и почтение на молодого юношу, чей истинный лик и настоящая сущность скрыты за печатью «Вуаль сущего». — Мне не важно кто ты, Шэд Риат, человек, или нелюдь, послушник Света, или посланник Тьмы, тебя, как и Айон’Эра, поглотит мой желудок и перемолит в костную муку, не оставив даже тлена! Ха-ха-ха! — и пронзающий, рвущий барабанные перепонки смех, оглушил тронный зал, отражаясь от стен рикошетом, пронзая насквозь каждого, кто посмеет подойти к госпоже.

— Одно ваше слово, госпожа и… — склонив колено и голову, произнес Правитель Черных песков и старший наследник Воли Бездны, — … и мои лучшие воины ступят на земли Владык, найдут виновных в гибели Дасса’Эрита. Оборвавшие жизнь принцу предстанут перед Вами, покорно ожидая казни. — Каждое слово Короля-Демонов, произнесенное с уверенностью, отозвались в беспроглядной душе Бездны сладостью пролитой крови врага, стекающей по лезвию клинка. Госпож Черных песков и алого неба бесшумно оказавшись подле старшего демона, опустив на его витые рога руки, произнесла ласково-ядовито:

— Принеси их измученные, истерзанные и залитые кровью тела к моим ногам, — говорила она растягивая слова и покачивая круглыми бедрами, обвивая длинным хвостом ножку. Касаясь витых изгибов кончиками своих тонких пальцев, словно лаская их и заигрывая, продолжала говорить, грезя наяву: — мальчишку Айон'Эра и его покровителя, — тут же перед ее глазами предстали холодные, как сталь глаза Шэда Риата, смотрящие на всех, как на потенциальных врагов, — этого загадочного мечника под «Вуалью», — вспоминая его образ и застывший во льдах взгляд, хват Богини на рогах старшего демона усилился. Теперь это не ласки и заигрывания, будоражащие и распаляющие желание страсти, а наказание и пытки, приносящие только страдания. Демон и звука не произнес, принимал боль, слыша треск и хруст собственных рогов, как и последующий приказ: — я хочу, чтобы те, кто уничтожил Дасса’Эрита, потерял, как и он, всякую связь с миром живых, лишился всех нитей единения с землями Владык, возможностей переродиться и воскреснуть!

Руки, пленившие и поработившие старшего демона, держащие рога и саму власть в мире Черных песокв, освободили мученика и оказались на изящной талии, проводя по ней вверх-вниз, будоража взгляд. Вздох, бывший всего минуту назад измученным и страдающим, стал сладким и томным, взывающий к мужскому началу короля, оказавшегося подле своей госпожи. Затянутая в алый чулок ножка, выглянувшая из глубокого разреза платья, напрашивалась на ласку и касания. Кончики пальцев старшего демона, стоило им прикоснуться к алому кружеву, подняли в бездонной душе госпожи волну желания и страсти, поглощая ее всю, без остатка.

— Моя госпожа… — с рыком и придыханием произнес демон, покрывая поцелуями жаркое, пахнущее раскаленной сталью тело забытой много веков назад Богини.

Уходя за королем в его покои, Бездна отдавалась полностью и без остатка желаниям и мыслям, рисующим картины страсти в ее разуме. Опаленная эйфорией и порабощенная похотью, воля Черных Песков забыла обо всем на свете, о боли по потере младшего наследника, о терзающей ее сердце мести убийцам, обо всех клятвах, произносимых перед последним запечатленным ликом пятого принца, и главное, о своей безопасности и смертности, когда принимает физический облик. Получая ласку и поцелуи, горячие и будоражащие, Забытая небесами Богиня не поняла и не заметила, как короткий клинок, окутанный Черным Пламенем, пронзил грудную клетку, входя, как нож в масло. А страстный любовник, не так давно покрывающий поцелуями жаркую кожу черного, как пески его владений тела, уже держал ее цепкими пальцами за глотку, ломая позвоночник. Улыбаясь, шептал в ушко: