Бродяга. Копьё Света

Не понял я куда именно и как она сможет куда-то уйти, портрет ведь, как леди Ихтаррис, коснувшись края деревянной рамы, растворилась с холста сине-сапфировой дымкой, представ передо мной в полный рост. Живая, по всем ощущениям и восприятию, она была словно живой человек с невероятно мощным магическим источником. И если не путаю, как раз того самого, портального, как и у Криса направления. Плюс было что-то еще. Древнее, я бы сказал в этом мире утраченное. Но что именно? В моем то положении и состоянии прочесть не получилось.

— Руку, Айонирис, — протянула она свою, чтобы я подставил локоть. И как только леди нашла опору в моем лице, повела вперед, в противоположный от ее картины коридор. Медленными, плавными шагами, не торопясь и не говоря мне и слова, она вела меня туда, куда знала лишь она одна. Вопрос задать я так и не решился, а отдался во власть этой невероятной женщины, даже то, что нарисованной неважно.

— Миледи Ихтаррис, разрешите сказать слова, переданные вашим внуком? — женщина сдержанно кивнула и дала мне слово: — Шадар просил передать, что он согласен продолжить тот самый разговор, — уточняя, — сказал, вы поймете что именно он имел в виду.

— Шадар в своем репертуаре, — фыркнула леди Шарлотта, ускоряя шаг и… невероятно… используя магию! Немыслимо! Я всяких творений искусства повидал, как и артефактов, но чтобы картинный персонаж был способен не только покидать зачарованный холст, но и колдовать?! Что тут творится? Какого архангела происходит?

— Леди Ихтаррис, вы высш… — но не договорил, мы остановились, а я замер на месте, так как оказался в темном, непроглядном месте, где нет и намека на жизнь, только потустороннее дыхание, зовущее в свои чертоги и смертельные объятия, в которые я угодил благодаря легкой руке миледи Ихтаррис. — Что это … — но задать свой вопрос я не успел, так как тьма, холодная и непроглядная, проглотила меня полностью, не жуя.

Разочарование — вот что я почувствовал, как только лик леди Шарлоты растаял таким же сизо-синим цветом, как и явился. Потратил время на то, чтобы оказаться там, откуда сбегал все то время, как стал дьяхэ. В Бездну, наполненную отчаянием и одиночеством. Прав был Шадар, это пустая трата времени и сил. Мог бы попробовать еще поискать о Проклятом Пламени, навестить королевский архив.

— Поглоти теневую сущность! — приказал мне женский голос, звучавший отдаленно, словно из другой реальности. В голосе, что странно, слышались рычащие, похожие на драконьи нотки, и едва уловимый жар горячего дыхания. — Не используй шаншэ, а… — но то, что я услышал дальше, никак не укладывалось в разуме и восприятии.

Поглотить и стать шаншэ!

Столько жил в облике дьяхэ, использовал теневую сущность демонического мира и его способности по своей прихоти и необходимости, при этом, не задумываясь о возможности быть кем-то иным, сущностью почти без ограничений и слабостей. А всего-то было нужно поглотить теневого демона, присвоив себе его жизненную составляющую, а не только энергетическую структуру и способности. Раньше мы с шаншэ были партнерами. Я для него — сосудом, в котором теневой демон жил и не ведал преследования. Он для меня — сущностью, которой я пользовался, чтобы выжить и стать другим, без слабостей и гнетущих привязанностей.

Ведь когда я отринул человечность, принял в себя и свой узор потустороннего гостя, то встал на путь дьяхэ — создания теней и ночи. И не было в моей жизни ничего, кроме тьмы и боли, тени и мрака, следующих моей воле и зову.

А теперь, по словам из пустоты, мне, чтобы вновь выжить, предстоит окончательно разорвать те оставшиеся с шаншэ нити единения душ и узоров жизни. И все только для того, чтобы его, этого самого теневого демона поглотить, полностью, без остатка. А после переродиться и стать им же, но с живым телом и привязкой к миру живых и одновременно к миру демонов. Вариант странный, нигде и никем не описываемый, так как никто и никогда не встречал раненого Пламенем Бездны дьяхэ.

— Иди по предначертанному тебе пути, Айонирис сих Хантэ! — вот теперь голос, говоривший что делать и как быть, я узнал.

Леди Ихтаррис, из мира Владык, скорее всего не покидая дома 12 по Пепельному переулку, подсказывала мне тот самый шанс, чтобы выжить. И им, этим единственным шансом, я и решил воспользоваться. Но для начала попрощаться с шаншэ, что выручал меня и был в трудные моменты рядом:

— Прости, друг мой, но я хочу жить.