Бродяга. Копьё Света

Последний раз, когда я видел девушку, чьи волосы были цвета меда, а глаза оттенка свежей травы, чье сердце переполняло счастье, а душа летала в облаках без крыльев, было недавно. От силы лет пять назад. Милисента была невестой достойного юноши, служившего на королевство Эния, носившего с гордостью и честью изумрудно-серебряный мундир личной гвардии. И пусть у Ридгара почти ничего за душой не было, только маленький домик на три комнаты подле королевского поместья, да пара резвых лошадей, отец Мили благословил и отдал дочь за рыцаря. Согласился и с тем, что Мили переедет в Энию. Но она здесь, в разрушенном замке рода Атар.

— Как ты здесь оказалась? И что с Ридгаром?

Услышав имя любимого, Мили не сдержала слез и тоски. Залилась слезами, уткнувшись мне в грудь, не в силах ответить и обо всем рассказать. Рука моя опустилась на ее волосы, потерявшие былой блеск и шелковистость, унимала дрожащие плечи и успокаивала всхлипы. И когда девушка выплеснула накопившуюся боль и горе, рассказала что с ней и Ридгаром, а также отцом приключилось. И как она стала дюром печали.

— Зависть, Шадар, человеческая зависть, — сказала она, стирая со щеки все еще текущую слезинку. — В ней все дело, — и улыбнувшись печальной улыбкой, вернулась к окну, смотреть в даль, на поднимающееся к зениту солнце. — Мы с Ридо не знали печали и горя. Жили душа в душу, — и тут кривая улыбка и усмешка, — но ровно до тех пор, пока старший рыцарь гвардии не подал в отставку и не ушел на пенсию.

Мне уже не нравилось то, к чему шло. Так как я догадывался о том, что произошло с Ридгаром и Милисентой дальше. Ведь старо как мир придание…

— … возжелай жену подчиненного своего, — о чем я, собственно, и догадался, когда речь зашла о подавшем в отставку рыцаре. — Сир Матеус пришел к нам в гости, как сказал, познакомиться с подчиненным ближе, узнать его с семейной стороны. Мы с Ридом устроили скромный прием, я и моя повариха приготовили ужин. Посидели душевно, у камина, с бокалом вина в руке. Поговорили, посмеялись. — Тут Мили даже рассмеялась, но со слезами в глазах и дрожью в голосе, — после этого он еще несколько раз приходил в гости, привечал нас у себя. Мы с Ридом считали его другом, а он… — … неожиданно пришел без предупреждения, когда Ридгара не было дома, — уточнил, а Айон за нее закончил:

— К тебе, — и она снова заплакала.

Что с ней было, точнее, что себе позволил сир Матеус, было ясно, как день. Такого позора воспитанная леди не выдержит. Стражам порядка не расскажет, а вот от мужа не скроет. Да и бесполезно скрывать, как и без толку рассказывать. Кто она и кто он? Она — жена простого служки-гвардейца, пришлая из соседнего королевства, а он — начальник королевской гвардии, с почестями и наградами, со связями и покровителями.

— И что Рид?

— Вызвал сира Матеуса на дуэль. Во имя порушенной чести и втоптанной в грязь дружбы. — Слова достойного человека, рыцаря и мужа. Жаль, что Рид встретил свой конец. Уверен, мы бы с ним сошлись по многим взглядам.

— А почему на этих самых руинах? — Поинтересовался у Мили. Странный выбор для дуэли. Никак не связан с ситуацией.

— Условия по кодексу выбирает принимающая вызов сторона. Время, место, исход, — это я помню, но ответ на вопрос не получил, а хотелось бы, — Атары и все их земли, сохранившиеся и не сохранившиеся, по праву наследника достались сиру Матеусу, — кривая улыбка и слова: — так что, это все его, — показала она из окна на окрестности, которые стали могилой и ей, и ее супругу. А потом продолжила: — Рид пришел к положенному времени и месту, а там… — и руками закрыла лицо, так как было или стыдно, или страшно о дальнейшем рассказывать. Но переборов себя, продолжила: — … сир Матеус, перед тем, как прийти сюда, украл меня из дома. Оглушил и опоил, заточив здесь.

— Магический барьер с запретом. Зайти можно, выйти нельзя, — предположил, а она подтвердила, — и ты отсюда наблюдала за боем? — спросил, подойдя к окну, ее обнимая и утешая.

Мили снова заплакала, уткнулась мне в плечо и не в силах была продолжать разговор. Но оно и так понятно, что произошло. На глазах девушки, скорее всего, особо жестоко и беспощадно убили Рида, демонстрируя этим самым силу, вдобавок провозглашая себя ее новым мужем, по праву победителя дуэли и хозяина здешних владений.

— Судя по тому, что ты больше не человек, а дюр печали, предположу, что с жизнью покончила добровольно, — она не ответила, только кивнула, — а когда умерла, то переродилась и поддалась на зов отмщения, — снова всхлип, но отрицание, она не убивала.

— Леди Милисента, сира Матеуса убили вы? — настойчиво интересовался Айон.

— Нет! — рыкнула она, обращая всю свою боль и тоску на мальчика, как и подвластный ей поток энергии, не сформировавшийся во что-то конкретное. Просто сгусток эмоций, ударивший по шаншэ, с целью ввергнуть его в печаль и тоску.