Бродяга. Путь ветра

Он тронул пальцами ладонь, где не осталось ни волдырей, ни даже шрама.

— Я сказал бы, что ты — одна из нас. Но что делать с твоим знаком — ума не приложу, и как его объяснить — тоже.

Гленна провела рукой по шее Мари, едва касаясь кончиками пальцев, и уняла боль — точнее, заморозила ее, укутав покровом щекотных игольчатых снежинок. Вздохнула:

— Жаль, но это ненадолго. Этот знак просто не выдерживает Убежища. И скорее всего — не выдерживает нас. А снять я его не могу… Мы не можем, — поправилась она. — Только ты сама — когда-нибудь…

— Мы можем многое, но не все, — извиняющимся тоном произнес Тьери. И встрепенулся, вновь открыв окно: — Вот, смотрите! То, что я искал!

Мари, повернувшись, увидела:

Свет смягченного летящими облаками солнца. Пляска волн, увенчанных белоснежной пеной. Огромные — в размах вытянутых рук — цветы всех оттенков пламени, обращенные навстречу утру. А над ними…

…радуга, обернувшаяся росчерками чешуйчатых крыльев по бледно-лазоревому небу…

…торжественный танец без слышимой музыки, с ритмом и плавностью, способной очаровать кого угодно — даже неподвластного чарам дракона…

…Золотые луга на морском берегу,
Под шатром неоглядного неба…
Может быть, я когда-то вернуться смогу
В те края, где я отроду не был, —

проговорила Мариэль в такт еле слышному прибою за окном.

Гленна вздохнула:

— Говорят, бард Йаариль так и не побывал на Кехате…

— А я обязательно буду там! — неведомо с кем споря, заявил Тьери. — Чего бы это ни стоило. Ведь это — мой дом! Мой настоящий дом…

Мари по-новому ощутила то, что говорила Гленна: здесь — убежище. Приют. Но не Дом. Дом еще предстоит найти. Вот только где его искать?

— Ищи. И обязательно найдешь, — сияющие глаза Тьери оказались совсем рядом, тонкие губы легко коснулись ее лба.

— Доброй дороги, сестренка! Высокого неба и вам, друзья, — и добрых дорог! — сказал он, и, порывисто обняв Гленну и Линна, шагнул в Дверь.

— Мы уходим сейчас, оставляя тебя наедине с Дверью — чтобы никто из нас не знал, куда и когда ты вышла, — сказал Линн. — Так будет сложнее для тех, кто вздумает тебя искать. И, значит, лучше для тебя. Если ты когда-нибудь захочешь найти нас — спроси Настоящего. Он знает. А пока — добрых Дорог всем нам…

Линн и Гленна, держась за руки, встали перед Дверью. Гленна оглянулась и проговорила нараспев:

— Аи рэ майри, Альмариэль, — «Может быть, мы еще встретимся».

* * *

Убежище, обезлюдев, стало бесприютным. И в то же время — чувства пустоты не было.

Была Дверь, в которую надо выйти. Причем выйти — подальше…

Слишком далеко на Юг — нельзя. Ордену Света лучше не попадаться…

Север — вотчина Тени, для которой она теперь тоже чужая.

Сероземье на востоке — место Последней битвы, кошмарные сны, ставшие явью… Туда идти незачем — умереть можно и проще.

Западный Архипелаг, Айдан-Гасс, М’хэнимотару — края, манящие неизвестностью…. Но выбирать их как начало пути?

Ах да…

Подальше и во времени. Чтобы все улеглось. Подальше — это сколько?

Год? Десять?

Век?

Мари стало холодно от одной мысли. Все, кого она знала, давно уйдут — разве что, может, Тьери…

Лет десять — половина ее жизни, даже чуть больше. Десять весен и зим. Неужели этого недостаточно? Неужели ее и тогда будут преследовать, не поверив, что она сгинула при крушении Острова?

А может, хватит и года?

— Года будет мало, — послышалось неожиданно. Девушка оглянулась, но никого не увидела.

— Кто здесь? — спросила она, пытаясь разглядеть говорящего. Ни обычное зрение, ни Сила не помогали: Убежище казалось пустым. Но только казалось.

— Я, — отозвался Голос, и Мари вспомнила темный зал и Силу, которая заставила отшатнуться владыку тьмы. Знак, окатив ее очередной волной боли, дернулся — и неожиданно затих, как паук, сбитый со своей паутины.

— Ты сделала один выбор — там, в зале, вне пределов мира, — продолжил Говорящий. — Ты не выбрала тьму. И теперь я могу предложить тебе второй.

Проем раскрылся. За ним виднелась улочка незнакомого города, затянутая туманом. Дверь ближнего дома была открыта, и, перевесившись через порог, на ступеньках лежала восково-белая тонкая рука. «Бледная немочь», — вздрогнула Мари, узнавая.

И тут же, словно на экзамене, вспомнила: «Настой крылолиста, лунный корень, леммифадский бальзам»… И даже не удивилась, увидев, как сумка со снадобьями сама собою возникла у двери.

— Ей ты уже не поможешь, — проговорил Голос, и звучала в нем очень человеческая, живая печаль. — Но, оказавшись там, спасешь многих. А главное — выберешь путь. Нелегкий — но и не бесцельный. А из тех дорог, что сейчас перед тобою, — лучший.

— А если я откажусь? — вопрос показался ей самой неуместным… Но не задать его она не могла. Никто и никогда больше не будет вести ее вслепую!