Бродский и судьбы трех женщин

Несмотря на самоиронию, Бродский разрешил Валентине ездить за ним, записывать его лекции и выступления. Валентина воспользовалась разрешением Бродского с великим прилежанием: она записывала каждое его слово, каждый шаг, за что и получила от своего кумира кличку Микроскоп. Иногда, когда она чересчур пристально наблюдала за ним, Бродский говорил ей: «Валентина, уберите свой микроскоп!».

В биологии, при изучении популяции под микроскопом, когда вы неожиданно видите объект, существенно отличающийся от всей остальной совокупности объектов, существует термин «одиночный в поле зрения». Бродский был – одиночным в поле зрения. Валентина поняла это мгновенно, когда увидела Бродского, потому и хлопнулась на пол у его ног. Это тоже талант – распознавать одиночных гениев в поле зрения, где вы видите много очень способных людей! Таким же талантом обладал второй муж Валентины Даниел Уайссборт, о котором я написал статью к его 70-летию и так ее и назвал: «Открыватель гениев».

Валентина уже довольно долго работала над темой своей диссертации, но после того, как познакомилась с ИБ, сразу попросила профессора Ламперта поменять тему на исследование творчества ИБ. Это был еще один поступок, ВП думала поступками: бросить то, что наработала за четыре года, не пожалеть затраченного времени и «не зная броду, полезть в воду».

Валентина, конечно, была не первой, кто к тому времени писал о Бродском, уже были публикации Михаила Хейфеца, Анатолия Наймана, Льва Лосева, Михаила Крепса.

Но заслуга ВП, в отличие от всех других, заключается в том, что она первая занялась систематическим и научным изучением текстов Бродского. Причем занялась так фундаментально, что смогла спорить, аналитически доказывать и поэтому побеждать в спорах не только «ангелов Бродского», но и «не ангелов», и даже его «Самого»!

ВП пишет, что «на хвосте у Бродского она пересекла границы многих стран». Не только границы многих стран: на «хвосте у Бродского» Валентина Полухина пересекла границу истории и вошла в нее.

Поэт как перекресток своего языка, величия замысла и нового взгляда на мир

Свой язык – узнаваемость поэта по одному четверостишию или даже по одной строке: «Смерть – это то, что бывает с другими».

Величие замысла – то, о чем пишет поэт. В целом – это вечные темы: о жизни и смерти, о времени и безвременье, о любви и ненависти и т. д. Аристотель говорил, что от любви до ненависти один шаг, но он не сказал нам, сколько шагов от ненависти до любви и сколько веков от варварства до цивилизации. Вот вам и тема, дорогой читатель, вот вам и еще одно величие замысла!..

Новый взгляд на мир – позиция или точка зрения, с которой поэт смотрит на жизнь или на смерть. На обратной стороне надгробия И. Бродского написано изречение Проперция: «LETUM NON OMNIA FINIT» – «Со смертью не все кончается».

Эти три элемента: свой язык, величие замысла и новый взгляд на мир являются необходимыми краеугольными камнями творчества любого большого поэта, где бы и когда бы он ни жил.

У русских поэтов, как показывает история, есть еще один критерий величия – трагическая судьба: или застрелили на дуэли, или сам застрелился, или повесилась, или погиб в лагере тирана, или был сослан в ссылку на родине, а потом был изгнан из страны на чужбину и отлучен от родного языка, что для поэта равносильно смерти.

Мандельштам говорил жене: «Чего ты жалуешься, поэзию уважают только у нас – за нее убивают. Ведь больше нигде за поэзию не убивают…» (Н.Я. Мандельштам «Воспоминания», книга 1).

Язык был для Бродского всем. Он любил язык, как слепой любит свою собаку-поводыря. Язык и был для ИБ и поводырем, и материалом, и орудием производства.

Часто задают вопрос: был ли Бродский верующим? Ответ прост: язык и был настоящей религией Бродского! Бродский боготворил язык, сотворил себе из него кумира и верил в него больше, чем во что бы то ни было другое:

«и без костей язык, до внятных звуков лаком, / судьбу благодарит кириллицыным знаком. / На то она судьба, чтоб понимать на всяком / наречьи…»

А Валентина Полухина сотворила себе кумира из Бродского, и он стал ее религией. Так ВП (вместе с ИБ) нарушила еще одну библейскую заповедь: «Не сотвори себе кумира».

Но одного языка для поэта мало, необходимо еще «величие замысла». Ахматова писала Бродскому: «В силе остаются Ваши прошлогодние слова «Главное – это величие замысла».

О чем бы ни писал ИБ, он всегда писал о Времени, а «Время создано смертью». Поэтому Бродский всю жизнь и выяснял отношения с этой «непредсказуемой дамой», от ранних стихов «Бессмертия у смерти не прошу» и до последних стихов «…небытия броня ценит попытки ее превращенья в сито и за отверстие поблагодарит меня».

Каждый человек, хочет он того или нет, думает «об этом», пытается сделать «отверстие в броне небытия» и заглянуть в него. Данте с Вергилием устроили нам пока только «ознакомительную экскурсию» по ту сторону бытия, проведя через ворота Ада, Чистилища и Рая. Направление их взгляда – из бытия в небытие, с этого света на тот.