Брокер

Он посмотрел на синьору и улыбнулся, она ответила вымученной улыбкой. Можно было заключить, что он ей уже надоел.

Луиджи продолжал по-итальянски:

— Эта ваш новый преподаватель. Эрманно будет заниматься с вами по утрам, а синьора Ферро — днем.

Марко понимал каждое слово. Он постарался ей улыбнуться:

— Va bene. — Хорошо.

— Эрманно на следующей неделе возобновляет занятия в университете, — объяснил Луиджи.

— Я так и подумал, — сказал Марко по-английски.

Франческа закурила новую сигарету и сжала ее полными яркими губами. Выпустив густое облако дыма, спросила:

— Итак, каков же ваш итальянский? — У нее оказался громкий, хрипловатый голос, явный результат многолетнего курения. По-английски она говорила медленно, с утонченным произношением, без акцента.

— Ужасен, — сказал Марко.

— Он делает успехи, — поддержал его Луиджи.

Официант поставил на стол бутылку минеральной воды и вручил каждому меню. Синьора погрузилась в свое. Марко последовал ее примеру. Надолго воцарилось молчание, пока все трое, словно не замечая друг друга, изучали предлагаемые блюда.

Когда наконец они оторвались от меню, она обратилась к Марко:

— Я бы хотела послушать, как вы сделаете заказ по-итальянски.

— Никаких проблем, — сказал он. Он выбрал блюда, названия которых мог произнести, не вызывая смеха вокруг. Появился официант и приготовился записывать. Марко заговорил:

— Si, allora, vorrei un'insalata di pomidori, e una mezza porzione di lasagna. — Да, пожалуйста, я хочу салат из помидоров и полпорции лазаньи. — Он в который уже раз порадовался, что существуют такие трансатлантические названия, как спагетти, лазанья, равиоли и пицца.

— Non с'e male, — сказала она. Неплохо.

Когда принесли салаты, она и Луиджи притушили сигареты. Еда прервала неловко складывавшуюся беседу. Вина они не заказали, хотя оно явно не помешало бы.

Его прошлое, настоящее и потайная деятельность Луиджи были закрыты для обсуждения, поэтому во время еды они перебрасывались малозначащими замечаниями о погоде, к счастью для Марко, почти только по-английски.

Когда они допили эспрессо, Луиджи заплатил по счету, и все трое заторопились к выходу. Попутно, когда Франческа смотрела в другую сторону, Луиджи сунул ему в карман конверт и прошептал:

— Здесь немножко евро.

— Grazie.

Снегопад прекратился, выглянуло и ярко засияло солнце. Луиджи оставил их на площади Маджоре и исчез, как это умел делать только он. Они некоторое время шли молча.

— Che cosa vorrebbe vedere? — Что бы вы хотели увидеть?

Марко не был еще в главном соборе, базилике Святого Петрония. Они подошли к его отполированным временем ступенькам и остановились.

— Собор одновременно прекрасный и печальный, — сказала Франческа по-английски, впервые с еле уловимыми нотками британского акцента. — Он был заложен городским советом как местный храм, а не кафедральный собор, что было прямым вызовом папе римскому. По изначальному проекту он должен был превосходить размерами собор Святого Петра, но этим планам не суждено было осуществиться. Рим резко воспротивился и направил деньги на другие цели; часть их пошла на строительство университета.

— Когда его построили? — спросил Марко.

— Спросите по-итальянски, — потребовала она.

— Не сумею.

— Тогда слушайте: «Quando e stata costruita?» Повторите.

Марко повторил вопрос четырежды, пока Франческа не осталась довольна.

— Я не верю в учебники и все эти магнитофонные курсы, — сказала она, пока они разглядывали высоченную громаду собора. — Я верю в разговорную практику. Ее должно быть как можно больше. Чтобы научиться говорить на языке, вы должны все время говорить на нем, говорить и говорить — подобно ребенку.

— Где вы изучали английский? — спросил он.

— Не могу вам ответить. Мне было велено ничего не говорить о своем прошлом. А также и о вашем.

Какую-то долю секунды Марко был близок к тому, чтобы повернуться и уйти. Его уже мутило от людей, не имеющих права с ним говорить, уклонявшихся от ответов на его вопросы и ведущих себя так, словно весь мир напичкан одними шпионами. Ему надоели эти игры.

«Я — свободный человек, — повторял он себе, — могу идти куда угодно, принимать любые решения». Раз он не выносит Луиджи и Эрманно, а теперь и синьору Ферро, тогда он пожелает всей этой компании, разумеется, по-итальянски, подавиться бутербродом.

— Собор был заложен в 1390 году, и первые лет сто все шло довольно гладко, — сказала она. Треть фасада снизу была облицована красивейшим розовым мрамором, верхние две трети представляли собой безобразную кирпичную кладку, на облицовку которой мрамора не хватило. — Потом настали трудные времена. Как видите, снаружи он так и остался незавершенным.

— Это не очень-то красиво.

— Конечно, но в этом кроется некая интрига. Вы хотели бы побывать внутри?

А что еще делать следующие три часа?

— Certamente, — сказал он.

Они поднялись по ступенькам и остановились у двери. Она посмотрела на табличку и попросила:

— Mi dica. — Скажите мне. — Когда закрывается церковь?

Марко нахмурился, с трудом подбирая слова, и сказал:

— La chiesa chiude alle sei. — Церковь закрывается в шесть часов.

— Ripeta.