Броквен. Город призраков (СИ)

Бабуля же взяла сначала воду и вылила. Та заблестела, начала переливаться всеми бирюзовыми оттенками, как моя магия. Потом вещунья начала легонько мешать воду и мелодично постукивать по краешкам. Когда она высыпала зеленые цветы, то принялась мешать и стучать активней, шепча в миску на валийском языке. Растения смешивались с водой, обрывались, делали её гуще и светлее.

Когда старушка неожиданно вскрикнула певучую фразу и сильно стукнула по миске, вода стала небесно-голубой, она задымилась, поднимая лепестки растений. В этом аквамариновом дыму виднелись какие-то странные черты, глаза, рты, руки… Слышались отдаленные стоны и голоса, такие высокие, точно ангельские. Лепестки складывались в символы и иероглифы, на которые пристально смотрела вещунья и неустанно мешала воду, пока всю комнату осветил озерный дым.

Её голос вдруг стал уверенным и твёрдым:

— Огонь силён, он горит долго, ярко. Его тепло может спасти мир от мертвецкого гнусного мороза. Но и метель не слаба: она обладает красноречием, а в снежинках прячет яд. Метель захочет потушить огонь, отобрать у него самое главное — силу и сердце. Но огонь не привык подчиняться гнусной метели: язычки пламени сожгут в снежинках яд и разобьют на крупицы…

Бабуля прекратила говорить и тут же вылила гущу в ведро. Эйдан встрепенулся, убирая руки, а мы часто, непонимающе заморгали. В голове стоял один вопрос…

— И что это было? — Эйд протер глаза и поглядела всех нас.

— Ты не обязан понимать то, что сейчас сказала тебе гуща, — пояснила спокойно вещунья, беря стакан и миску у Телагеи. — Каждый из вас поймёт предсказание тогда, когда настанет подходящий момент. И, уверяю, до сие момента его никто не забудет, такова сила озерной воды Бэддайнилейкер, — потом она обратилась к Марати: — Давай, дочка, вытягивай ручки и делай все, что я говорила тому юноше. Будет не больно.

Мартисса и Кёртис погладили Телу по плечам, помогая ей вытянуть руки и расслабиться.

Только она это сделала, старуха вновь начала мешать озерную гущу, освещая пространство ярким дымом. Только теперь там сияло сотни искорок, и слышались детские визги.

Вещунья снова заговорила:

— Чёрная дыра почти укрыла тьмой комету. Испачкала в крови одиноких путников, убила на ее глазах радость и блаженство и показала другой мир, отчуждённый, лживый и гнилой. Но свет в чреве кометы настолько яркий, что породил на небе сотни звёзд. Они осветили бренный мир и сожгли клинки и ружья тех, кого обманул сам Дьявол…

После восхищенных вздохов Телы и проговаривания сказанного вслух несколько раз, уже Кёртис смело выдвинул руки. В дыму его озерной гущи мелькало острие шпаги.

— Фемида навсегда замёрзла, её сковали цепи. Немезида — воплощение возмездия и героизма, Луна для смертных. Она потратит все свои силы, чтобы защитить людей. Острию шпаги еретика суждено будет пронзить ее сердце, но Немезида не посмеет сдаться и допустить страдания ее народа. Мертвая, живая, бессмертная, ружьё у Луны уже вросло в руку, а гнев сильнее боли. И тогда еретику придётся бежать быстрее, чем ее патрон…

— Это получается, что меня ранят? — Кёртис вздрогнул.

Старуха пожала плечами.

— Возможно. Говорю же, вы поймёте суть предсказания в нужный момент. А пока… берегите себя.

Когда Мартисса вытянула чуть трясущиеся руки и закрыла глаза, в её лавандовом дыму были видны очертания крыльев и стрелы, а также лицо, напоминающее Ризольда.