Броквен. Город призраков

— Главное — не попадаться на таких бандитов, как Отец, — Тела одарила Револа нервной улыбкой. Сколько бы Марати не говорила о том, что любит каждого человека, убийцы и разного рода фашисты являются для неё больной и запретной темой.

— Настоящие герои не носят плащи, — вздохнул Эйд. — Кёртис даже Отца не боится.

Керт развалился на постели, закидывая ногу на ногу.

— А то, огонёк. Отца можно обезвредить, а вот, например, проспать сбор смородины — моя главная фобия. Брр.

Купе заполнил наш звонкий и заливистый смех.

Спустя ещё несколько минут нам принесли чай в длинных кружках с толстым стеклом и горячим чаем в них. Яркая коричневая жидкость поблескивала на свету, содрогалась от движений колёс по рельсам. Несмотря на прозрачные нотки стоялой воды, чай пах вкусно. Апельсин и жасмин, а на дне оказались лепестки фиалки. Необычное, но освежающее сочетание. Чай расслабил каждую клетку тела, заполнил теплом изнутри, создавая ощущение, что внутри прорастают цветы той самой фиалки. Кажется, эффект от вгоняющего в призрачную тоску о том о сём чая подействовал лучше таблеток. Выгоревшие стены купе становились все родней, крошки на мраморном столике придавали уютности, а белые смятые простыни и плед в темную клетку так же согревали. Мы общались друг с другом на совершенно разные темы. Я и Эйдан рассказывали о жизни в двадцать первом веке, а Кёртис и Телагея с особенным интересом слушали нас, вдвоём кормя Юнка сушками. Тела восхищалась появлением технологий и качественными игрушками, а Кёртис рьяно ругал нынешнюю политику и сменившиеся музыкальные тенденции. «Как Майкла Джексона мог заменить какой-то Джастин Бибер?!» — наша любимая с Эйданом фраза. Когда из соседнего купе начали доноситься сомнительные звуки, Керт сделал из салфеток беруши, и мы вместе принялись играть в принесённые проводницей карты. К слову, Телагея быстро освоилась, а вот Эйдан…

— Хрюкай, Эйдан, — с усмешкой сказала я, обделённая яркой фантазией со вторым проигрышем Эйда.

Тайлер, в свою очередь наделённый кучей карт, стукнул по столу.

— Да так нечестно! — крикнул он. — Переводной дурак — херня какая-то!

Керт постукивал пальцами, все ещё держа карты при себе, ведь Эйдан проиграл первым в этом раунде.

— На третий раз придумай огоньку что-нибудь пожёстче, светлая, — усмехнулся победно Револ, насмешливо разглядывая Тайлера, чей пыхтящий нос и вправду был похож на поросячью носопырку. — Например, снять весь верх, в такой-то холод. Ощущение будет как после бани.

— Он превратиться в снеговика, и мы сможем поиграть в снежки! — хихикнула коварно Телагея, переполненная азартным возбуждением.

Эйдан умел играть только в обычного дурака. Никогда не игравший с друзьями в азартные игры, Эйд научился играть в карты так, для того, чтобы детям из приюта не было скучно в дождливые дни. По сравнению со мной и Карточным Богом Кертисом Эйдан был просто бессилен, хотя переводной дурак — ещё не самая сложная игра, в которую мне удавалось играть. Хотя, признаюсь, сейчас я встретилась с действительно сильным соперником, который играл в карты с бомжами всю недолгую жизнь — Кёртом. Не зря у него на брюках по бокам серебристей вышивкой изображены черви и ромбы. Он до жути азартный.

— Я уже понял, что для вас это отличный случай подтвердить своё мастерство в картах, — отрезал гневно Тайлер, складывая руки на груди.

— Все мы с чего-то начинаем, — прыснул Револ, подкидывая мне валета, — не бойся, мы никому не скажем, что ты два раза проиграл десятилетнему ребёнку.

Телагея показала Эйду белый язычок и подставила палец к кончику носа. Эйдан, кажется, покраснел от злости.

— Что-то давно я не слышала звуки фермы, — все ехидничала Тела, — хрю-хрю, товарищ Тайлер.

Тайлер, раздраженно цокая, снял ботинки, затем встал на кровать и захрюкал, словно маленький поросеночек.

Постепенно наступил период сна. Конечно, для меня все ещё загадка, как призраки определяют тихий час средь всего черно-синего неба-то. Пока что я остановилась на теории о том, что чем меньше становится облаков и звёзд на небосводе, тем ближе ещё одна ночь. Наигравшись в карты и опившись чаем, мы начали распределяться по кроватям. Телагея выпросила у Кёртиса верхнюю кровать, а он, так и не уговорив ее лечь снизу, где безопасней, устроился там. Эйдан тоже выбрал верхнюю, а я, боявшаяся свалиться во сне, легла снизу.