Bromance. Тайный клуб романтиков

Стоя у закрытой двери, он снова почувствовал себя гостем. Он посмотрел направо, в сторону главной спальни. Их спальни. Гевин подошел и остановился в дверном проеме. Этим утром Тея не застелила постель. От вида смятых простыней его пронзило чувство сожаления, а в животе заныло, будто он получил удар ниже пояса. Последний раз он спал в их постели той ночью. Самой удивительной в его жизни, за которой почти сразу настали тяжелые времена.

– Что ты здесь делаешь? – раздался позади голос Теи.

Гевин обернулся. Он не слышал, как открылась дверь ванной, его дочери стояли в коридоре, закутанные в одинаковые полотенца.

– Ничего, – сказал он. – Просто… помогу им надеть пижамы.

В полном молчании они с Теей вытирали девочек и одевали в одинаковые пижамы с единорогом. Потом Тея встала, собрала мокрые полотенца и велела найти книгу, пока она переоденется.

Девочки выбрали рассказ о еноте, который пошел к бабушке на Рождество и по дороге заблудился. Гевин с дочками устроились на кровати Амелии, и тут вошла Тея. Она переоделась в спортивные штаны и его старую толстовку с эмблемой команды младшей лиги Huntsville Rockets. Она забрала себе джемпер вскоре после того, как они начали встречаться. Увидев ее в этой одежде, Гевин потерял всякую способность соображать. Какое-то первобытное собственническое чувство овладело им, заявило о правах на Тею. Официальных. На всю нее, вместе с толстовкой.

В его миниатюрной жене, утопающей в массивной одежде, и по сей день было что-то, что заводило его. Сегодня вечером она наверняка выбрала толстовку без всякой задней мысли, просто потому, что та была легкой, чистой и уютной. Но для него она имела особый смысл, будила воспоминания. Именно эта толстовка была на ней в тот день, когда Тея сказала ему, что беременна. Три дня он не мог поговорить ней. Она не отвечала на звонки и сообщения, а в кафе сказали, что она заболела. Когда он наконец пришел к ней и упросил хотя бы открыть дверь, то был готов ко всему. По крайней мере, он так думал.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она, обнимая себя за плечи, спрятав руки внутрь рукавов его толстовки.

Гевин уперся руками в дверной косяк. Как только он увидел ее лицо, вся продуманная заранее речь вылетела из головы, и он смог только невнятно промямлить:

– П-поговори со мной. Просто п-поговори. Ладно? Ч-ч-что бы там ни было, просто расскажи.

Мгновение она смотрела пустыми глазами, а затем, не произнеся ни слова, отвернулась. Стоя в дверном проеме, он смотрел, как она скрылась в ванной. Спустя несколько мгновений она вернулась с белой полоской в руках.

Гевина будто пронзила молния.

– Ч-что это?

Она остановилась посреди небольшой гостиной. Гевин вошел, закрыл дверь и подошел к Тее. Она протянула полоску. Он взглянул и увидел единственный синий знак «плюс».

– Ты беременна? – выдохнул он, и перед его глазами заплясали огненные точки.

Она выхватила полоску и снова скрестила руки.

– Я беременна, – сказала она твердо, вызывающе и решительно.

Тея еще не успела договорить, как он ее поцеловал…

– Ну что, будем читать? – спросила Тея, прерывая воспоминания.

– Дай-ка и мамочке сесть, – сказал Гевин.

Амелия придвинулась ближе к нему, и Тея втиснулась в крохотное пространство между дочками и стеной. С его стороны места было предостаточно, но даже заикаться об этом не стоит.

Гевин читал, девочки прижимались к нему, а он через каждые несколько строк поглядывал на Тею. Она упорно старалась не встречаться с ним взглядом.

Когда через несколько минут рассказ закончился, Тея вскочила так быстро, что кровать задрожала. Она попросила девочек поцеловать ее и сказала, что их уложит папа.

Ава засыпала труднее. Она требовала Тею и не успокоилась, пока Гевин не уложил рядом с ней несколько мягких игрушек. С Амелией было легче. Он уложил ее, пообещал, что все будет хорошо, и она поверила. Посмотрела на него доверчивыми, полными надежды глазами, втиснула свою крошечную ручку в его, прошептала: «Я люблю тебя, папочка», и заснула. Уходить от дочурок совсем не хотелось.