Bromance. Тайный клуб романтиков

– Дальше? Не понимаю, о чем ты.

Он снова стиснул зубы.

– Одно твое с-с-слово, и я заменю твои руки своими.

Тея не стала скрывать своего самодовольства, когда оттолкнула его руки и встала под душ, чтобы смыть пену.

– Это не обсуждается. – Она посмотрела на Гевина через плечо. На скуле у него вздулся желвак, и это ее развеселило. – Как-нибудь обойдусь без тебя. Сумею сама о себе позаботиться.

Бровь Гевина дернулась, и желание в его глазах сменилось чем-то другим. Очень похожим на вспышку боли, которую она увидела ночью, когда призналась, что притворялась в постели.

Он повернулся и выбежал, даже не закрыв дверь душа.

Тея прислонилась к скользкой мокрой стене. Это было совсем не похоже на победу.

Она долго стояла под душем, пока жар не отхлынул от кожи. Затем быстро оделась и открыла дверь спальни, прислушиваясь к голосам девочек. Их хихиканье, голос Лив убедили ее, что по крайней мере одна традиция Дня благодарения сегодня не будет нарушена. Обычно Лив с утра потихоньку угощала девочек тыквенным пирогом. Гевина не было слышно, и Тея поняла, что он к ним не спустился. Дверь в гостевую комнату была закрыта.

Тея вернулась в свою спальню и заглянула в гардеробную, чтобы выбрать одежду. В прошлом году, когда они ходили к Дэлу, Тея надела вечернее платье, потому что именно так поступали все СуД. Они облачались в лучшие наряды, чтобы продемонстрировать друг другу. Черт возьми, в этом году у Теи не было сил на такой подвиг. Она остановилась на легинсах и длинном свитере-тунике. Ее волосы были собраны в небрежный пучок, и тратить на макияж больше пары минут она не собиралась. Впервые за долгое время Тее было все равно, что о ней подумают. Какая разница, в статусе СуД ей осталось продержаться всего несколько недель.

Выйдя из гардеробной, она увидела, что Гевин сидит на кровати, уперевшись локтями в колени. Он был одет в джинсы и черную футболку, которая плотно обтянула его бицепсы.

– Что ты здесь делаешь?

Он поднял глаза.

– Что ты сказала? Там, в душе.

Тея подошла к комоду, бесшумно ступая босыми ногами по плюшевому ковру.

– Ничего. Я пыталась вести себя скромно.

– Ладно. Только скажи мне… один вопрос мучает меня каждую ночь, с тех самых пор… ну, ты знаешь, о чем я…

Из его несвязного бормотанья она ничего не поняла.

– Что я знаю?

– Я насчет «позаботиться о себе», к-когда мы закончим. Ведь это значит «улизнуть в ванную и удовлетворить себя», когда я наконец скачусь с тебя?

– Так ты спрашиваешь, мастурбирую ли я? Ты серьезно?

– Нет, я спрашиваю, мастурбировала ли ты когда-нибудь п-после секса со мной.

Тея открыла ящик стола и снова подумала о лжи. Но снова не могла заставить себя. Лгать. Притворяться. Притворяться, что все идеально. Ни то, ни другое не принесло им счастья. Она вытащила пару носков и обернулась.

– Да, бывало.

Лицо Гевина вытянулось и покраснело.

– Если ты не хотел знать, зачем спрашивал?

– Я х-хотел знать, но мне больно слышать такое.

– Почему больно? Все мастурбируют. Ты, что ли, никогда не мастурбировал?

Он вскочил на ноги и рванулся к ней.

– Ч-черт возьми, да, я мастурбирую! Каждый раз, к-когда я в отъезде, лежу в гостиничном номере и думаю о тебе, мечтаю вернуться домой и заняться настоящим сексом. – Его лицо исказила болезненная усмешка. – Правда, как выяснилось, он совсем не был настоящим, п-правда, Тея?

Тея выпрямилась. Его слова она восприняла как пощечину.

– А ты все мечтаешь вернуться в то время, когда все было идеально.

Его лицо смягчилось, стало виноватым, но она не хотела извинений.

– Тея…

– Убирайся из моей комнаты, Гевин!

Глава десятая

Тея не взглянула на Гевина, когда он появился на кухне. И разве мог он ее винить? Он проклинал себя за грубые слова, которые вырвались у него. Унижение всегда было его криптонитом. Если была задета его гордость, Гевин срывался и мог наговорить мерзостей. А тут, черт возьми, узнаешь, что жене пришлось взять дело в свои руки, потому что он оставлял ее неудовлетворенной! Конечно, его чувствительное эго не вынесло, и он вышел из себя, рискуя разрушить хрупкое перемирие, достигнутое прошлым вечером.

Тея заворачивала в фольгу пироги, приготовленные для вечеринки у Дэла. Между нею и Гевином выросла стена, и виной тому он, его резкие слова. Чтобы прервать тягостное молчание, Гевин выбрал безопасную тему.

– А где девочки?

– Внизу с Лив, занимаются йогой.

Аромат кофе разливался по кухне. Гевин налил в кружку немного этой гадости – и как только люди пьют его черным? – и облокотился на стойку. На кухне снова воцарилось тягостное молчание. Наконец Гевин поставил кружку на стол.

– Прости меня.

Она спросила, не подняв глаз:

– За что?

Гевин пересек кухню и остановился рядом. Тея опустила голову, волосы упали на щеку. Он убрал прядку с ее лица.

– Я в-в-вел себя как мудак. Прости.

– Никогда не извиняйся, если сказал правду.

Она произнесла это протяжным южным говором. Так она обычно говорила, цитируя свою бабушку. С самого начала их знакомства Гевин знал, что для Теи бабушка является неисчерпаемым источником мудрости.

Тея отстранилась от него и указала на шесть пирогов.

– Это нужно отнести в машину.