Броненосный крейсер "Баян" (1897-1904)

Вследствие вышесказанного он является совершенно неавторитетным перед своими командирами, которых он не проверяет в исполнении им подписанных приказов и которых, по словам флаг-капитана, на ходу никаким сигналом не заставить сделать то, что они считают неудобным. Кроме того, будучи нерусским человеком (редко здоровается и никогда не благодарит и т. п.), он не любим командой, которая его видит только на инспекторских смотрах некоторых судов или же когда он украдкой приезжает смотреть какую-нибудь мелкую поломку.

Из лиц, его окружавших, единственный с искрой Божьей — это флаг-капитан Эбергард, который и есть единовластная власть на эскадре; но и тот так завален малополезной бумажной работой, что поддерживается одними нервами. Будучи человеком вообще образованным, но у него военных знаний довольно мало. Доброта характера удерживает его от настойчивости, иногда и в важные минуты.

Флаг-офицер Азарьев 10 лет плавает на Востоке, очень усердный, но без всяких способностей и административного опыта, может быть назван скорее обер-писарем, т. к. только увеличивает без того громадную кучу бумаги, хотя бы по беспроволочному телеграфу.

Затем идут три мичмана по 1 году, которые служат как передатчики приказаний между различными частями флагманского корабля. Флагманский артиллерист Мякишев — единственный человеке некоторыми познаниями; будучи возбужден против порядков штаба, только увеличивает работу флаг-капитана постоянными с ним препирательствами, он очень хочет уйти куда- нибудь. Если прибавить к этой картине меня, которого флаг-капитан хочет взять во время войны, то получится изображение той беспорядочной кучи, которая поведет флот в бой в скором времени.

Так как бой — первенствующее военное действие, имеющее влияние на победу, то искусство его ведения должно считаться в военное время (святым) главным качеством флотоводца. Тем более, если это сражение может быть только одно.

Перемена командования эскадрой необходима, перемены ждут, и одно известие об этом произведет громадный подъем духа. Адмирал Алексеев, незаменимый, достойный и умнейший после печального непослушания Гильдебранда и некоторого труда, с которым пришлось заставить слушаться Скрыдлова, выбрал адмирала Старка, как человека не только исполняющего его волю, что должен делать всякий военнослужащий, но как простого передатчика приказаний.

В случае войны, как бы стратегические соображения не были хороши, исполнение операций будет возложено на флотоводца. Мне кажется, что в таком деле, где рискуют не только громадными жертвами, принесенные Россией на создание флота, но и всем ее мировым престижем, дело старых личных недоразумений должно само собой отпасть. Зиновий Петрович Рожественский настолько понимает свой долг перед Государем, что несомненно, подчиниться вполне адмиралу Алексееву, не только видимо, но и в своих действиях.

Если бы Государь знал, в каких руках и в каком настроении находится его флот, он бы, наверное, примирив обоих, прислал всеми уважаемого адмирала сюда.

Если это было бы сделано, то адмирал Старк мог бы получить почетное повышение помощника наместника по морской части, и оставаясь на берегу, своей опытностью помог бы в управлении всем сложным береговым устройством, без которого флот не может обойтись. Если старые счеты будут сочтены не возможными к примирению, то попросите Государя назначить вас лично, это произведет еще больший подъем духа, и вы своим умом и военными знаниями дополните отсутствующий опыт. Если же Вы не можете оставить столицы, то есть еще один человек, который может поднять флаг командующего флотом (как в войсках Главнокомандующий и командующие армиями) и, принеся свое старшинство на благо отечества, использовать свои способности, опыт и знание — это адмирал Макаров.

В военной истории много примеров начальников, принимающих флот незадолго до сражения и ведущих его к победам, и еще большее число неспособных, не понимаемых и нелюбимых начальников, терпящих поражение. Лично считаю, что последствия этого поражения будут иметь большее влияние, чем какое бы то не было в мировой истории. Вы можете быть уверенными, что о написанном в настоящем письме я ни с кем не говорил, но даже когда кто и осуждает в такое время власть, считаю своим долгом поддерживать.

Ваше Высочество, мне неприятно писать о настоящем, когда может через несколько дней пойдем в бой, но я считаю своим долгом совести и присяги сделать все от себя возможное, ввиду почти неизбежной войны, для избежания позора, и поэтому обращаюсь к Вам, чтобы Вы (так в тексте — P.M.) помогли насколько можете.

Если это будет достигнуто хотя бы с риском осрамления меня навеки, я буду доволен. Пожалуйста, не очень говорите, что я Вам писал, и письмо это покажите М.А.

Великой княгине целую ручку и благодарю за фотографию, при первой возможности скоро напишу ей, и она мне обещалась написать. Я пока артиллеристом на “Палладе”.

Ваше Высочество, вы сделайте что-нибудь, чтобы наша матушка Россия не была опозорена в предстоящей войне, если ее решим вести.