Броненосный крейсер "Баян" (1897-1904)

Подойдя так верст на восемнадцать — двадцать к берегу, они выстроились в одну линию и остановились. “Баян” смело пошел на них и на ходу дал несколько выстрелов. Столбы воды, поднявшиеся перед крайним неприятельским судном, показали недолет. Неприятельские крейсера не отвечали. ”Баян шел все ближе и ближе к ним. Вдруг сверкнул огонек на одном, потом сейчас же на другом, там на третьем, и поочередно со всех японских судов загрохотали пушки.

Вокруг “Баяна” вспенилось море. Падая в воду, рвались японские снаряды, порой казалось, что некоторые попадают в цель, но он смело и уверенно идет вперед и в свою очередь отвечает частым огнем. Некоторые неприятельские снаряды разрываются, и сероватые и оранжевые дымки показывают место их падения. Вышедшие вслед за “Баяном” на рейд “Новик”, “Аскольд”, “Диана”, а затем и броненосец “Петропавловск” стали выстраиваться. Из бассейна медленно выползал “Пересвет”, дальше “Полтава”, “Победа”, “Севастополь”.

На востоке, на самом горизонте показалось пять темных дымков, и скоро можно было различить пять наших миноносцев, возвращавшихся на всех парах. Два японских крейсера отделились и пошли наперерез. ”Смотрите, отрежут и этих, — сорвалось у кого-то. Невольно все с тревогой посмотрели в ту сторону, а затем и на “Баяна”, как бы ожидая от него помощи. Но это славное судно, видимо, само уже заметило неприятельский маневр и двинулось по направлению к неприятелю.

Несколько ярких огней, сверкнувших на нашем крейсере, всплескивания, показавшиеся у самого носа японца и долетавший до нас грохот больших орудий точно ответил нам, что славный “Баян” сердится и не допустит их к нашим миноносцам. Вот он вдруг со всего борта осыпал снарядами врага. Японские крейсера остановились и опять сосредоточили на нем весь свой огонь. В это время вытягивались в боевом порядке “Петропавловск”, “Пересвет”, “Полтава”, “Победа” и сильно отставший “Севастополь”. Крейсера встали на левом фланге, и все они двинулись в море.

Наши миноносцы прошли опасное место и были уже под прикрытием береговых батарей, а “Баян”, получив приказание адмирала, повернул и пошел на соединение с эскадрой.

Всеобщий восторг перед героическим поведением “Баяна” достиг в те минуты апогея. Даже пережив вскоре произошедшую катастрофу “Петропавловска” и весть о гибели С.О. Макарова, люди продолжали вспоминать, как отчаянно кружил на месте “Баян”, спасая людей с погибшего “Страшного”: “Молодец “Баян”, право молодец. Душа радуется, на него глядя”. “Да, он поддерживает честь русского флота”, промолвил какой-то седовласый полковник. ”Ну еще бы! Он да “Новик” всегда впереди, всегда наскакивают и никого и ничего не боятся. Другие говорили: “Баян” — чудное судно! Говорили, что его броня приводит всех в восторг. Помните бой 26 января. Ведь он тогда так врезался в самую середину неприятельской эскадры, что его уже считали погибшим. А он ничего. Пробоин на нем, говорят, видимо-невидимо. Кто-то подсчитал их до двух с половиной тысяч. Но все это для пего пустяки. Машина в порядке, серьезной пробоины ни одной, и он всегда готов к бою, всегда впереди, всегда принимает на себя все первые нападения”.

Видимо, так же думали и в Петербурге, когда за бой с шестью японскими крейсерами Р.Н. Вирен был удостоен знака отличия военного ордена 4-й степени — георгиевской награды. Награды получили и офицеры, и матросы. “Баян”, конечно, мог гордиться своим подвигом и заслуженными наградами. Но нельзя не видеть, как это было и с “Варягом”, что в шуме чествований и оваций всегда можно было оставить невыясненными те обстоятельства, по вине которых люди и корабли вынуждены были совершать свои подвиги.

В результате совсем забытые уроки той войны и доныне, спустя сто лет, тяжелыми потерями отражаются в судьбе нашего отечества. Оставаясь и сегодня исторически невежественной, власть произошедшую в наши дни гибель в горах Чечни восьмидесяти четырех десантников, брошенных в окружении без поддержки и связи с командованием, может, не моргнув, объяснить необходимостью “предотвращения развала России”. Сто лет назад “развал России” еще не грозил, и в официальной истории и в воспоминаниях участников войны кое-какая правда о происходящих событиях была достоянием гласности.

В гонке к месту гибели “Страшного” “Баян” подтвердил свои скоростные качества и выучку машинной команды — он сразу же обогнал вышедший раньше его “Сердитый”. Миноносец, как оказалось, не мог развивать свою проектную, и будто бы подтвержденную на испытаниях 1903 г. 27-уз скорость. Командир Клюйфель признавал, что “Баян”, вероятно, шел очень большим ходом, так как быстро меня нагнал (так в тексте — P.M.) и обогнал”. Для корабля, как докладывал позднее (2 апреля) командир, даже 20-уз скорость достижима с трудом, так как трубки холодильников текут, а кочегары при их крайне недостаточном штате не могут справиться с требующимся для 20-уз скорости расходом 4 т угля в час. (“Действия флота”, кн. 1, с. 565).