Броненосцы Петра Великого

Говорить в таком гомоне было уже нельзя. Спокойно вытащил пистолет и пальнул поверх голов. Плачь захлебнулся не успев набрать обороты.

— Голосить надо было раньше, до того как мужиков своих на промысел кровавый отправляли. Теперь жду вашего решения. Те кто уйдет куда глаза глядят идите по эту руку от саней. Махнул налево. Те, кто пойдут с обозом, переходите по эту руку, указал направо. Тех, кто останется прямо передо мной, когда докурю трубку, застрелю. Демонстративно взвел боек, положил пистолет на колени и стал набивать трубку. Курить не хотел, но надо было занять руки и дать какой то понятный всем знак. Гул возник снова но в визг и плачь уже не срывался. Хныкали только дети. И что с ними делать? А со стариками, и теми, кто возможно лежит по домам и ходить не может? В какую же задницу меня загнали этим нападением! Толпа рассасывалась налево и на право. К счастью на право пошло больше, уйти решились только те, у кого родственники в хуторах по близости, которым еще напакостить не успели. Прямо осталось человек пять еще не совсем старых, но уже в летах. Со стариком во главе, смотрящим на меня еще с большей ненавистью. Затягиваясь в очередной раз трубкой, понимаю, время утекает. Махнул старику — Подойди.

Когда старик подошел вплотную, взял на всякий случай пистолет с колен и тихим голосом, чтоб только он меня слышал, начал.

— Что же ты делаешь, гад старый! Ты почему без надзора молодых оставляешь! Ты ради каких зароков хочешь на этой дороге кровью умыться! Эти зароки стоят того, чтоб племя свое в беде оставить? И не ври мне, видал таких верных делу ранее, у меня пол страны таких было. Ты за собой еще и приятелей своих потянешь, они верят тебе и идут за тобой, а ты их под пули заводишь. Думай старик, стоит ли так глупо терять стариков, которые еще могут помочь молодым. Ступай, моя трубка гаснет.

Старик отошел так же молча, и заговорил тихо со своими единомышленниками. Трубка действительно гасла. Тяжело вздохнул, загнал патрон во второй пистолет, взвел второй боек. Отложил трубку.

— Морпехи. Целься — по бокам от меня вытянулось шесть стволов со взведенными бойками. Поднял оба свои пистолета. Мир замер, в душе все затихло и съежилось. Старик смотрел мне в глаза по линии моего прицела. Уж не знаю что он в них увидел, может мою заледеневшую душу. Но он отвел взгляд, повернулся и пошел к большинству селян справа, а за ним потянулись и единомышленники. Не скажу, что отлегло. Чувствовал себя насквозь промороженным. Встал с саней, посчитал толпу справа, почти шесть десятков. Велел одному морпеху ехать на санях к обозу и гнать сюда половину наших саней, те которые не груженые. И побыстрее. Дождался сбора морпехов, обыскивающих дома. Как и боялся, было несколько не ходячих. В одном погребе нашли двух прячущихся мужиков, видимо убежали в деревню по протоптанной тропе и мы их не заметили. Приведенные мужики смотрели на меня зло и с вызовом. Приказал их связать и кинуть на сани. Тем, кто решил уйти дал время на сборы, пока курю трубку, и начал набивать ее в третий раз. Морпехам велел разойтись по околицам, и кто побежит из села в лес — стрелять не задумываясь. И один выстрел вскоре прозвучал. Философски пожал плечами, душа свернулась еще плотнее. Но собралось уходящих столько же, сколько уходило. Видимо выстрел был предупредительный. По одному вызывал уходящих к саням, осматривал, заставлял попрыгать. Выгреб у них много ценностей, даже золотые червонцы попались. Ничуть не сомневался, что попробуют уволочь награбленное. Некоторых даже раздел до исподнего, хоть и холодно было. Ограбленных грабителей отпускал, при условии, что они уходят и к околицам, на которых дежурили морпехи не приближаются. Пока ждали саней ходил перед толпой оставшихся селян. Они за мной следили как бандерлоги за Ка. Решил все же прояснить их ближайшее будущее. Остановился и заговорил.