Броненосцы Петра Великого

Зашли в собор, внутри не менее внушительный чем снаружи. Обстановка не такая кричащая золотом, как в церквях моего времени, все более строго и от этого более торжественно что ли. Мне понравилось. Люди внутри стоят плотной группой, лица одухотворенные, крестятся, кланяются. Священник взывает раскатистым речитативом, но тут мой переводчик уже пасует. Священника и в свое время не всегда понять можно, что он там напевает, затаскивали меня не несколько богослужений. А если еще и текст старославянский, то можно просто расслабиться и слушать как песню на японском.

Как только перешагнули порог собора, отец Афанасий периодически бросал на меня косые взгляды. Если он ждал моей дематериализации то напрасно, а если подмечал глубину моего безбожия, то тут ничего не поделать, рано или поздно мои огрехи от незнания канонов все одно бы наружу поперли. Службу отстояли быстро, и по ее окончанию Афанасий подвел меня к старичку, по видимому возглавляющему здешнюю братию.

— Вот архимандрит Фирс, наша проблема, мастер Александр, не крещен и не верует, но в большом фаворе у царя нашего, Петра Алексеича.

— Во что же ты веруешь Александр? — обратился ко мне архимандрит

— В добро, в себя, в своих друзей, в любимую женщину, много во что верую — тяжело вздохнув отвечаю ему. Похоже рано или поздно меня или сожгут или окрестят, не могут они тут без этого. А тяжело вздыхал я не напрасно, чувствовал, что без очередного теологического диспута тут не проскочить. Ну и получил по полной программе весь набор церковных обобщений, лишний раз убедившись, что догмы на то и догмы, чтоб и через 300 лет их как гвозди в мозг заколачивали. Убил массу времени, никого ни в чем не убедив. И поспешил к Святому озеру на осмотр мастеровой слободы.

Мастерская оказалась не одна, а множество, раскиданных по берегу озера недалеко от стен монастыря, вникать где что и как делается мне не один день нужно было, а когда Петр в обратный путь соберется я не знал. По этому сориентировавшись на удары молота пошел к кузнецам. Кузня была открытая, так что усевшемуся на камешек мне была прекрасно видна вся технологическая цепочка. Цепочка нагоняла на меня жуть, лишний раз показывая всю нереальность моих наполеоновских планов.

От кузни ко мне подошел мужик, поздравкались и он спросил чего надобно. Вот тут то меня и проняло окончательно. Да все мне надобно! В этом ключе и высказался, мол государево дело, мастеров надо и по металлу и по дереву и по рудам и углежогов, в общем всех надо и побольше. Мужик уселся рядом, посидели молча.

— Ну а теперь еще раз сказывай, какое дело и что надобно.

— Дело государево, флот новоманерный строить, да не простой а с множеством хитростей. Верфь под него будем новую строить, еще не знаю где, мельницу ставить, железо плавить и механизмы из того железа лить и ковать. Много работ по дереву и металлу. Много работ по составлению зелий — ну не знаю я как тут химиков называют — каменщики для печей, да все надо. Государь мне поручил сие дело возглавить, что делать я знаю, и людей в помощь обещали много а мастеров сказано было самому искать. Вот сижу и думаю, как мне тех мастеров найти, времени у меня нет, не сегодня так завтра государь обратно в Архангельск пойдет, и я с ним.

— Доходила до нас весть о новой государевой верфи в Архангельске, и о постройке флота. Да там все же наладилось!

— Будет еще одна верфь, тайная, и об том иноземцы знать не должны, имей в виду, государь осерчает. Вот на нее и надо мастеров. Да таких, которым дело государево поручить можно и без пригляда оставить. И не на один год дело. И дело будет необычным и непривычным, но сделать его надо хорошо. Через год государь результатов ждать будет.

— Тебе надо на сходе говорить, коль самому не выбрать сход поможет. Но много к тебе не пойдут, те кто помоложе да без зарока могут, а мне например ехать ужо не можно. Пойдем, провожу раз дело срочное.