Бронепароходы

— Компании «Бранобель» больше нет, — сказал он. — Сам Нобель бежал из Ставрополя от красных. Хагелин в Стокгольме, Тулин умер от оспы, Белямин в Киеве. Бакинские промыслы захвачены мусаватистами, турки отказались проводить денационализацию, и Лесснер бессилен; он занимается спасением армян от резни, прячет их на «Вилле Петролеа». А в Петрограде брошены в тюрьму Йоста и Эмиль. Сделка с большевиками провалилась.

Йоста и Эмиль Нобели, члены совета директоров, были младшими братьями Эммануила Людвиговича. Мамедов понял, почему в Сарапуле его арестовали: большевики задумали обезглавить компанию.

— Сможете прыстроить мэня на поэзд? — тотчас спросил Мамедов. — Мнэ надо в Пэтроград. Я должен вытащит Эмыля и Йосту.

Хамзат Хадиевич принял это решение мгновенно. Он не сомневался, что Алёше в Уфе ничего не грозит, Горецкий его сбережёт, а младших Нобелей надо было выручать немедленно — их могли и расстрелять.

— Начальник Московского вокзала мой друг, — ответил Скворцов. — Смогу.

…До вокзала они шли грязной просёлочной дорогой по выпасам и через село Гордеевское. На станции свистели паровозы, лязгали буфера эшелонов, скрипели буксы; всюду без всякого порядка сновал народ, люди пролезали под вагонами; из теплушек красноармейцы выводили лошадей. Скворцов оставил Хамзата Хадиевича на перроне караулить багаж и отправился за билетами.

Мамедов терпеливо ждал — и вдруг в потоке пассажиров увидел Лялю. Ляля пробивалась сквозь толпу под руку с мамой, а за ними два матроса несли их вещи — саквояж и обмотанный ремнями чемодан.

— Максимушка, будь внимательней!.. — тревожно оглядываясь, говорила Екатерина Александровна. — На вокзалах всегда жулики, я-то знаю! Выхватят чемодан — и не догнать!.. Ты не за ручку его держи, а руками прижми к себе!..

Ляля тоже увидела Мамедова.

От недавней близости их отделяло всего несколько часов — а казалось, что несколько лет. Глядя на Лялю, Мамедов молча приложил два пальца к сердцу. Ляля мягко улыбнулась в ответ и незаметно махнула рукой на прощанье.

Часть восьмая ДОЖИТЬ

01

Затоны замерзали раньше, чем реки, и в середине ноября Нижняя Курья встала. Тонкий первый снег, слишком белый и потому ещё неживой, покрыл и береговую кручу, и лёд, и дамбу, словно маляр плотно заровнял извёсткой и твердь, и хляби. Обындевелые пароходы и баржи будто вросли в природу.

Иван Диодорович любил этот робкий холод, любил этот свежий хруст под ногами. Алёшка же, топающий впереди, как всегда, и думал, и говорил о своём.

— Какого пса, дядя Ваня, они сделали колёсное судно, если в Коломне уже придумали сводчатую корму для винтов? — возмущался Алёшка.

Он имел в виду наследников пароходчика Любимова, которые построили на Коломенском заводе дизельный лайнер «Урал» с гребными колёсами.

— Ну не все же такие умные, как ты, — ответил Иван Диодорович.

Они как раз и направлялись посмотреть «Урал».

Алёшка был рьяным поборником теплоходов, то есть судов с дизельным двигателем. Но дизели давали слишком большие обороты на вал, и для них требовались винты, а не колёса. Для винтов же на реках не хватало глубины. Решение проблемы нашли инженеры Коломенского завода. Они разработали для теплоходов особую форму кормы — сводом. Винты оставались верхними лопастями на воздухе и не задевали дно, а нужную воду при вращении сами нагребали для себя под свод. «Кавказ и Меркурий» заказал сразу целую серию таких теплоходов — это и довело его до продажи «Мазуту». А наследники Любимова предпочли не рисковать: на том же Коломенском заводе и в то же время их новый дизельный лайнер «Урал» был по старинке оснащён колёсами.

— Ну и как колёса на дизелях крутились? — скептически спросил Алёшка.

— Худо, — усмехнулся Иван Диодорович. — Обороты надо было убавлять, и оси пропускали через редукторы. А эти хреновины всё время ломались.

— Курице понятно, — важно кивнул Алёшка. — Нагрузка-то неравномерная.

— Любимовы одни лишь убытки несли от «Урала». То здесь он застрянет, то там. Пассажиры опаздывают, дерут страховку, лают фирму в газетах. Позор. Поэтому до «Кавказа и Меркурия» дизеля только на рабочие суда ставили.

— Редукторы летели, или что ещё?

— Да всё летело, Лексей. Как редуктор рассыплется, так либо в колёсах бугеля враскосяк, либо в дизеле цилиндры лопаются. И тащи судно на ремонт.

Ивану Диодоровичу нравилось разговаривать с Алёшкой. Когда-то он вот так же разговаривал с Митей, с Дмитрием Платоновичем. Митя тоже вникал в тонкости судоходства. Хотя не безбожничал, обзывая других чурбаками.

— А «Урал» чем закончил?

— Взорвался, — вздохнул Иван Диодорович.

Многострадальный «Урал» взорвался в навигацию 1916 года прямо перед пристанями Перми. Жертв не было, но дизеля разворотило напрочь. Судно отбуксировали в затон. Хозяева надеялись переоборудовать его или продать, однако грянула революция, и сама Россия взорвалась, как теплоход «Урал».